У Вани с Катей в его группе отношения другие, просто дружеские. И с детским садом его не связывает ничего личного. Поэтому, когда я объявил ему, что пора в детский сад, Ваня очень занервничал.
– Папа, – лихорадочно объяснял он мне, – понимаешь, я очень хочу сыра. И кашу я съем. Пойдем поедим сыра и каши. Сядем все вместе – я, ты, Маша, мама. Поедим сыра. Потом посмотрим «Питера Пэна». Потом вы спрячетесь. Я буду вас искать. У нас же большая дружная семья. Мы должны быть вместе.
Я смотрел на него с огромным удивлением. Ваня произносил все это чудовищной скороговоркой, но он хотел, чтобы его поняли, и поэтому говорил очень отчетливо, и я понимал каждое слово, абсолютно каждое. То есть когда он говорит так, что нельзя разобрать ни слова (а так случается время от времени), то это значит только, что он предпочитает замкнуться в себе. Нет, Ваня в это утро не хотел идти в детский сад.
– Я хочу сыра, папа! – повторял он, когда я надевал на него куртку. – Понимаешь, сыра!
– А я хочу пить, – говорила Маша. – У меня питьевой завтрак.
Но она-то еще больше хотела в детский сад.
– Ваня, ты будешь завтракать в детском саду, – сказал я. – Это понятно?
– Понятно, сэр, – буркнул он.
От «Питера Пэна» была очевидная польза.
И вот, сидя в кафе на втором этаже Театра клоунады, я понял, что салон машины моей будет бежевый. Ну, маркий, конечно. Но надо. Есть такое слово – надо. Когда очень хочется, то надо.
А без предпускового обогревателя можно и обойтись, в конце концов. Потому что на него денег не осталось.
И вот все это мы с моим товарищем решили и пошли в зрительный зал, потому что совсем скоро должно было начаться второе действие. Я пришел с четырьмя волшебными светящимися палочками, потому что столько у нас в этот день было детей (у Саши есть старшая, почти четырехлетняя, сестра Оля). Клоуны перед началом действия позвали Сашу на сцену и передали ей облако из воздушных шариков.
А я никак не мог отделаться от мыслей про этот бежевый салон. Вообще-то очень глупо заказывать машину с таким салоном. Ведь я, в конце концов, не один в нем буду сидеть. Дети очень любят ездить со мной в машине и есть, давясь, осколки шоколадной скорлупы из раздавленных киндер-сюрпризов, и пинать друг друга грязными ботинками. Конечно, думал я, дети быстро сделают этот бежевый салон черным. Ну и что теперь, отказываться от бежевого салона?
Вот так я мучился, пока не увлекся другим сюжетом.
Девочка Лиза стала там обладательницей золотого колечка. Оно помогало ей жить. Оно исполняло любую ее мечту. И тогда я все решил насчет этого салона окончательно. Ну конечно, бежевый. Ну, может у меня, в конце концов, быть хоть одна своя мечта, которую я могу исполнить для самого себя?