Не знаю, не знаю… Но уж пить со мной на брудершафт он бы точно не стал. Кстати, я бы тоже не стал с ним пить. По ряду причин, из которых стремление к здоровому образу жизни было отнюдь не главным.
И еще: мне не стоило давать ему тогда свои визитные карточки. Ни шестнадцать, ни пятнадцать… Ни одной.
За окнами сгустилась тьма, которую кое-где пробивали бледные звездочки.
Мы сидели друг напротив друга, и можно было даже ничего не говорить. Мы просто смотрели: я на нее, она на меня. Казалось, что в этом нет никакого смысла, потому что мы знали друг друга целую вечность, но… Но это уже была другая Ленка, не принадлежащая мне. И, наверное, это был уже другой я.
— Этого хочет любая женщина, — говорил я. — Чтобы муж ночевал дома, чтобы в этом доме был достаток… Вряд ли бы ты получила это со мной.
— У меня эта больница уже вот где, — Ленка провела ладонью по горлу. — Может, я буду с мужем в той фирме работать… Или другую работу найду — в Питере ведь возможностей гораздо больше, чем здесь…
— Большой город, большие возможности, — согласился я. — Тебе нужно ехать. Твой муж не дурак, он все сделал правильно…
— Я знаю, — кивнула она. — Это наш шанс — и мой, и мужа…
— Тебе нужно ехать, — повторил я.
— Я знаю… — тяжелый вздох, и ее ладони закрывают лицо. — Только…
— Что?
— Я все равно тебя люблю.
Она отняла руки от лица, и по ее глазам я понял, что и от меня ожидается аналогичное признание.
— Ну, — переведя взгляд на ковер, сказал я. — Ты мне тоже всегда нравилась…
— Мне тяжело уезжать и оставлять тебя здесь. Я уже сейчас скучаю…
— Я тоже, — ответил я, и отчасти это было правдой.
— Может, я буду иногда приезжать? — с надеждой спросила она. — Скажем, на выходные? Вроде как к подруге в гости…
— Муж у тебя не дурак, — напомнил я.
— Придумаю что-нибудь другое, — с неожиданной легкостью сказала Ленка.
— Не хочу тебя терять…
Мы сидели друг напротив друга, а потом внезапно она очутилась у меня на коленях. Вкус ее губ был прежним, и это оказалось гораздо лучше, нежели все, что у нас было в последние недели перед приездом Ленкиного мужа… Потому ли, что теперь к вкусу ее губ примешался горький аромат грядущего прощания?
Потому что это был последний раз? Потому что и я, и она хотели запомнить этот вечер?
Я запомнил. Я очень хорошо все запомнил. Ее ласковые пальцы, ее гладкую кожу, ее горячие бедра… И она заплакала, когда все было завершено.
Потом я долго сидел в кресле, выключив свет в комнате, закрыв глаза и отключив свое восприятие окружающего мира. Темнота, тишина, усталость.
И вроде бы все пришло в норму. Все потихоньку восстанавливалось. Я не пью уже второй день. Я снова взялся за дело. Генрих мною доволен. Мы больше не враги с Ленкой. Вот они, кубики, из которых складывается пирамида моего ежедневного существования. Все пришло в норму.