— Знаешь, чего я хочу? — она уже почти кричала. — Врезать тебе чем-нибудь тяжелым по башке!
После этого разговор продолжался еще очень недолго, сопровождаясь резкими жестами и движениями с обеих сторон. А потом она заплакала и убежала домой. Я представил, как она рыдает на плече мужа, а тот довольно улыбается и гладит ее по голове, говоря: "Ну вот видишь…
Я же тебе говорил. Тебе нужен только я…" Мне стало противно.
Нервы у меня в тот вечер расходились настолько, что сразу же после ухода Ленки я достал из холодильника начатую, бутылку водки, смешал с томатным соком и выпил.
Это была плохая идея.
Когда я размешивал красную смесь в своем стакане, я успокаивал себя тем, что никакой трагедии не произошло.
На самом деле Ленка сразу решила ехать с мужем в Питер и пришла лишь для того, чтобы выслушать мои просьбы остаться, а потом послать меня к черту. Но просьб не было, и она, обидевшись, устроила обычную бабью истерику. Тоже мне, метод… Реветь два часа кряду, как будто от этого что-то изменится. Вот у мужчин более практический подход — если возникает сложная проблема, выпиваешь водки, забываешь проблему и ложишься спать.
Никакого стресса, никаких истерик. Все чинно и спокойно.
Так я думал, прежде чем выпил свой первый стакан. Потом мне стало тепло и грустно. Я стал думать о том, какая я сволочь. Ленка приходила ко мне в надежде, что ей предложат любовь до гроба и новый штамп в паспорте, а ее жестоко и цинично обломали… Какая же я скотина!
После второго стакана я стал вспоминать наши лучшие дни, проведенные вместе с Ленкой, и чуть позже обнаружил, что глаза у меня наполнились слезами. Мне стало совсем грустно и очень жарко.
Затем я решил, что ехать в Питер с обновившимся мужем будет для Ленки лучше, чем связываться со мной.
Я бы никогда не смог обустроить жизнь этой женщине… И никакой другой женщине тоже. Так я перешел к оплакиванию своей никчемной жизни.
Я оплакивал ее потом шесть дней кряду. Я мог бы заниматься этим и дольше — я знаю людей, которые занимаются этим годы и даже десятилетия.
Настоящие профессионалы.
Но мне помешали. Меня заставили умыться холодной водой, протрезветь и вынести из квартиры пустые бутылки. И заставили меня не Генрих и не Ленка, и даже не капитан Панченко вместе со своим белобрысым компаньоном.
Меня заставил это сделать мертвый Паша Леонов. Павел Александрович. Не знаю, много ли добрых дел он совершил при жизни, но вот фактом своей смерти он уж точно одно доброе дело совершил. Он вытащил меня из пьяного безвременья.
Много недель спустя, уже зная гораздо больше о покойном Павле Леонове, я стал задаваться вопросом: «Если бы Леонов знал, что потом случится, вытащил бы он меня из той драки или бросил бы валяться там на полу, да еще врезал бы пару раз по почкам?»