— Я недостоин, — вяло сказал я. Вот так — машешь лопатой направо и налево, пугаешь людей до полусмерти и сам попутно пугаешься, а толку — ноль целых ноль десятых. Несчастный случай. И теперь еще Серега меня зауважал.
Да, такое кого хочешь доконает.
— Пожалуй, пойду, — я поднялся со стула, еще раз пожал Панченко руку и пошел к двери.
— Кстати, — сказал капитан мне в спину. Это уже становилось традицией.
— Что? — обернулся я.
— Там в коридоре не сидит такой пацан лет восемнадцати?
— Когда я к вам шел, то сидел. А сейчас… — я открыл дверь и выглянул в коридор.
Молодой человек сидел на прежнем месте. Он резко вскинул голову, встретился со мной взглядом и резко, словно разочаровавшись, отвернулся. — И сейчас тоже сидит.
— Он меня уже затрахал, — сделал интимное признание Панченко. — А в шею его вытолкать как-то неудобно…
— Вам неудобно? — удивился я. — Ну так попросите Серегу. Мне кажется, он такого слова — «неудобно» — вообще не знает.
— Не то чтобы лично мне неудобно, — пояснил Панченко. — Вообще неудобно его отсюда выпроваживать. А сам он не уходит. Я в коридор выйти не могу — сразу ко мне кинется и начнет свое…
— А кто это? — Я был уже заинтригован. — Что это за жуткий тип, пристающий к капитанам милиции?
— А вы не узнали? Определенное сходство есть. Особенно подбородок… Не поняли? Это сын Леонова.
— А-а-а, — глубокомысленно протянул я. Сразу в памяти возникло лицо Леонова с той паспортной фотографии — она мне запомнилась лучше, чем живое лицо Павла. Потом на него наложиласъ только что виденная физиономия парня, и стало понятно, что сходство действительно есть, и, пожалуй, главное — это тяжесть в нижней части лица, массивный подбородок, почти прямоугольный.
— Кажется, я вам говорил, — продолжал Панченко. — Леонов разошелся с женой, та занялась бизнесом… А сын учится в военном училище.
— И что ему от вас надо?
— Да он просто помешался, — махнул рукой Панченко. По его лицу можно было сделать вывод, что Леонов-младший крепко достал его за последнее время, и Панченко просто счастлив пожаловаться кому-то на свою беду. — Жена Леонова, та нормально все восприняла. Она-то знала, что муж сильно закладывал… А сынок, тот уже несколько лет живет в другом городе — сначала Суворовское училище, потом военное… Слегка идеализирует папу.
— В чем это выражается?
— Он мне все уши прожужжал, что это был не несчастный случай, а убийство. Доказательств никаких, за что убили — тоже непонятно. Просто заладил одно и то же — убийство, убийство, убийство… Сидит здесь уже второй день. Пытается хоть кого-то убедить, но его все посылают, — злорадно усмехнулся Панченко. — Если вам не трудно, Константин, возьмите этого юношу под ручки и выведите проветриться на свежий воздух. Расскажите ему о той ночи, расскажите, как его папа напился и устроил драку… Вы же последний человек, который видел Павла Александровича живым. Вам и карты в руки. Ну, — Панченко сделал умоляющее выражение лица. — Очень вас прошу. Раскройте юноше глаза…