Однако не только потомков, но даже современников Карамзина донимал вопрос: а где же он, собственно, увидел монархию? В чем выражалось самодержавное правление того же Рюрика?
Ведь именно при Рюрике, пусть и легендарном, зафиксированы летописцем первые народные выступления против княжеской власти. То есть тот самый народ, что всем миром звал на правление заморского князя со всей Русью, вдруг взбунтовался в Новгороде и послал этого князя подальше.
Рюрик был первым, кто этой новгородской чести удостоился, пусть это и легенда: «новейшие Летописцы говорят, что Славяне скоро вознегодовали на рабство и какой-то Вадим, именуемый Храбрым, пал от руки сильного Рюрика вместе со многими из своих единомышленников в Новегороде – случай вероятный: люди, привыкшие к вольности, от ужасов безначалия могли пожелать Властителей, но могли и раскаяться, ежели Варяги, единоземцы и друзья Рюриковы, утесняли их – однако ж сие известие, не будучи основано на древних сказаниях Нестора, кажется одною догадкою и вымыслом».
В другой главе, безотносительно Рюрика, Карамзин подобные случаи бунта вовсе не находил «догадкою и вымыслом», а давал такое объяснение: не народ пытался изгнать князей, а бояре, недовольные тем, что власть у них уплыла прямо из рук. Конечно, никаких бояр в том виде, что существовали несколько столетий спустя, в новгородской земле IX века не имелось. Как не имелось ни монарха, ни монархии, ни гуманистов-варягов.
Но эта карамзинская неточность в определениях и желание найти идеальный способ правления в глубокой древности породили уже идею государственного уровня: версия самодержавия в исполнении Рюрика легла в основу той искомой даты, откуда началась государственность. 862 год был признан ее рождением. Именно поэтому и тысячелетие существования Российской империи как государства отмечалось в 1862 году. Карамзин до этого дня не дожил, но мог бы порадоваться.
Олег-правитель
879–912
Если в 862 году произошло утверждение варяжской власти, то в 864 году после смерти братьев Рюрик получил единоличное правление. И – по Карамзину – тут же сложилась система монархического правления с феодальным, поместным или удельным землевладением и новыми общественными отношения, аналогичная европейской.
То есть новгородская Русь IX века ничем не отличалась от королевств Западной Европы, точнее – от системы управления, характерной для германских народов. Принцип построения был один и тот же: «Монархи обыкновенно целыми областями награждали Вельмож и любимцев, которые оставались их подданными, но властвовали как Государи в своих Уделах: система, сообразная с обстоятельствами и духом времени, когда еще не было ни удобного сношения между владениями одной державы, ни уставов общих и твердых, ни порядка в гражданских степенях, и люди, упорные в своей независимости, слушались единственно того, кто держал меч над их головою. Признательность Государей к верности Вельмож участвовала также в сем обыкновении, и завоеватель делился областями с товарищами храбрыми, которые помогали ему приобретать оные». Между тем современные исследователи склонны считать, что если и был какой-нибудь заграничный Рюрик, то власть он, без всякого сомнения, узурпировал, местное население подчинил (отсюда и бунты), но скорее всего с Новгородом у него имелся договор примерно того же содержания, что после заключали все приглашенные князья с городом – там точно назначались обязанности князя и плата за его услуги. То есть он обладал только властью над собственной дружиной, а всеми действиями руководило новгородское правительство.