Когда полгода назад ей предложили поехать в Тель-Авив для сопровождения группы из строительной фирмы, она согласилась, не раздумывая. Фирма, как впоследствии стала подозревать Одри, занималась еще бог знает какими делишками в Каире и нескольких городах Саудовской Аравии, куда они изредка выезжали тоже. За эти визиты всегда платили по двойному тарифу и просили о них не распространяться. Она не распространялась: ей было все равно, и, наверное, это хорошо читалось у нее на лице, иначе – почему ее еще не пристрелили арабы с черными злыми глазами?.. Впрочем, это приключение, как и многие другие, она рассматривала с хладнокровием каскадера: нужно всего лишь четко пройти трос до конца и сорвать аплодисменты публики…
Джуди, ее подруга, заламывала руки, умоляя Одри не соглашаться на эту авантюру. Можно с таким же успехом работать в родном Детройте или в цивилизованной Европе. Арабов сейчас везде полно, и все они имеют свой бизнес. Можно устроиться в любую туристическую фирму, да бог знает куда еще! Переводчики нужны…
– И зачем ты только выбрала арабские языки? – всегда изумлялась Джуди. Единственная на белом свете родная душа: добрая и злая, красивая и безобразная, абсолютно домашняя бродяга Джуди, которой здесь так не хватало…
А она всегда отвечала: «Мне захотелось. Теперь ничего не исправишь». И это была правда: Одри никогда не раздумывала над тем, что уже сделано, выбрано и свершено. То ли редкая сила духа была тому причиной, то ли самостоятельная жизнь, которую она была вынуждена вести с тринадцати лет. Впрочем, и то, и другое в равной степени помогало ей крепко стоять на ногах, а если падать, то только «на лапы».
Она рано осталась без родителей просто потому, что те бросили ее, заведя другие семьи с другими детьми. Сначала ушел отец, женившись на красавице из Праги, куда впоследствии они с новой женой и переехали, родив еще одну девочку. Одри стойко пережила это, заставив себя отнестись к отцу с пониманием, хотя ей было всего десять лет.
Мама долго не могла смириться с ситуацией, дергала Одри из города в город, исколесив три штата в поисках работы и личного счастья, потом вернулась в Детройт, продала их квартиру и выскочила замуж, пристроив дочку к своей немолодой бездетной двоюродной сестре. Все произошло очень быстро: в конце апреля Одри едва успела отпраздновать в родном доме свое тринадцатилетие, а в мае мама уже избавилась от нее… Она счастливо жила с новым мужем, который оказался настолько «хорош», что совершенно не желал принимать в свой дом родную дочь горячо любимой жены.