— Эта алкоголизм заставил его отойти от церкви? Он с вами говорил об этом?
— Да, насколько мы могли общаться на этом уровне. В религии я ничего не понимаю. Отчасти — из-за алкоголизма, но главным образом потому, что утратил веру в некоторые догмы. Не могу понять, почему это его так беспокоит. Я-то всегда думала, что самая замечательная вещь в нашей славной старушке АЦ — это то, что ты можешь более или менее верить, во что хочешь. Ну, в общем, он уверился, что Бог не может быть одновременно добрым и всемогущим: жизнь есть борьба между двумя силами — добром и злом, Богом и дьяволом. А это вроде какой-то ереси, длинное такое слово, на «М» начинается.
— Манихейство, — подсказал Дэлглиш.
— Да, звучит похоже. Мне это кажется вполне разумным. Во всяком случае, это объясняет страдания ни в чем неповинных людей, иначе нужно к софистике всякой прибегать, чтобы это какой-то смысл имело. Если бы у меня была какая-то религия, я выбрала бы эту. Думаю, я стала манихейкой — это так называется? — сама того не зная, еще в детстве, когда увидела, как умирает от рака ребенок. Но видимо, человек не должен верить в это, если он христианин и, я думаю, особенно — если он священник. Адриан очень хороший, добрый человек. Может, я сама не такая, но отличить одно от другого я могу. Оливер был зло. Адриан — добро.
— Если бы все было так просто, — сказал Дэлглиш, — моя работа была бы совсем легкой. Спасибо, что вы мне все это рассказали.
— Так что вы не будете задавать Адриану вопросы о его алкоголизме? Ведь такой был уговор?
— Никакого уговора не было. Но я не стану упоминать об этом в разговоре с ним, во всяком случае — пока. Возможно, это вообще не понадобится.
— Я скажу ему, что вы все знаете, мне кажется, это будет только справедливо. Спасибо за вино. А теперь — спокойной ночи. Вы знаете, где меня найти.
Дэлглиш смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду. Она уверенной походкой шла по тропе в свете звезд. Потом он ополоснул бокалы и запер дверь коттеджа. Итак, вот три человека, у которых мог быть мотив для этого убийства. Адриан Бойд, Джо Стейвли и, возможно, Джаго Тэмлин, отказавшийся от своих выходных, чтобы дать отдохнуть Джо. Такое великодушие заставляло предположить, что он разделял ее возмущение жестокостью Оливера. Но стала бы Джо разговаривать так откровенно, если бы знала или хотя бы подозревала, что один из двух ее друзей виновен? Возможно и стала бы, если бы сознавала, что рано или поздно он неминуемо докопается до правды. Ни один из этих троих не казался способным на убийство, но ведь то же самое можно сказать о любом из живущих на острове Кум. Дэлглиш знал, что опасно слишком сосредоточиваться на мотиве преступления, забывая о modus operandi