Дальше. Дальше. Тут вот деньги копят.
Думают о семьях и себе.
Платья штопают и печи топят
И к привычной клонятся судьбе.
Бескорыстного ль искать меж нами?
Где-то он один свой крест влачит.
Господи, весь мир, как мертвый камень,
Боже, мир, как кладбище, молчит.
25.VI.1938. "Стихи" (1949)
"Чем больше я думаю, тем больше прихожу к заключению, что путь мой правильный, что все другие пути не для меня, - говорила она. - Правильный, но ах! какой трудный". Трудный и одинокий: "надо во что бы то ни стало, как подвиг, в полном одиночестве и при подавляющем непонимании, вести свою линию, - убеждала она себя в своей записной книжке, - и не потому, что я этого хочу, а потому, что я на это поставлена. Кто-то добьется, я же должна начинать, не рассчитывая, что добьюсь". "Мне бывает очень тяжело, признавала она, когда еще шли распри в общежитии. - Я могла бы смириться, если бы поверила, что правда моя относительная". В самый день Рождества 1937 года она писала:
Какая тяжесть в каждом шаге,
Дорога круче, одиноче.
Совсем не о нетленном благе
Все дни кричат мне и пророчат.
Однако "без подвига, без хождения по непрохоженным тропам, без сурового отвержения духовно легких, практически соблазнительных путей нам ничего не дано будет осуществить".
Когда она падала духом, она бралась за физическую работу: "устраивает генеральную уборку всего дома, моет пол, красит стены, клеит обои, набивает тюфяки".
Усталость переживалась ею как проявление и как образ смертности:
Усталость учит больше не желать
Ни дел, ни радости, ни муки.
Еще раз лягу на кровать,
Навек сложу я накрест руки.
И порой она стремилась "так устать, чтоб быть ничем, исчезнуть...".
Но чаще всего она казалась неутомимой. По словам Мочульского, "она не признает законов природы, не понимает, что такое холод, по суткам может не есть, не спать, отрицает болезнь и усталость, любит опасность, не знает страха и ненавидит всяческий комфорт - материальный и духовный".
Много энергии она тратила на людей, которым нищета, алкоголизм, психическое заболевание или туберкулез не позволяли вести нормальную жизнь. Среди них она искала своих "пророков":
Искала я таинственное племя,
Тех, что средь ночи остаются зрячи,
Что в жизни отменили срок и время,
Умеют радоваться в плаче.
Искала я мечтателей, пророков,
Всегда стоящих у небесных лестниц
И зрящих знаки недоступных сроков,
Поющих недоступные нам песни.
И находила нищих, буйных, сирых,
Упившихся, унылых, непотребных,
Заблудшихся на всех дорогах мира,
Бездомных, голых и бесхлебных.
О, племя роковое, нет пророчеств,