Его пальцы уже давно придали ее одежде именно тот вид, в котором он больше всего любил видеть Сирину. Никакой шелк не смог бы испортить красоту и покоряющее волшебство ее обнаженной кожи.
Мужчина развернул девушку лицом к себе, видя по затуманенным от страсти зеленым глазам, что она, пока, во всяком случае, забыла о своем сопротивление и возмущении.
Только, его касания, его губы, дразнящие скольжения его тела, трущегося об нее — вот и все, что наполняло Сирину, заставляя и его, теряться в сумасшествии ее желания.
Он прижал Рину обнаженной кожей спины к прохладе камней стены, рождая новый стон, от диссонанса их жара и этой прохлады, которые, тем не менее, рождали удивительную гармонию ощущений в ее теле, попадая друг с другом в резонанс. Усиливая, и так, почти невыносимое томление, лишь полугранью, не переходящее в боль.
Сирина, снова застонала, когда его губы захватили один ее сосок, облизывая, прижимая, мучая зубами. И, этот стон перешел в хриплый вскрик, когда Михаэль, не переставая терзать ее грудь, пальцами раздвинул влажный, истекающий желанием жар, уже давно готовый для него.
Она закричала от одного, медленного, наполняющего толчка его руки, задыхаясь в волнах первого оргазма, накатывающегося на нее. И Михаэль, ощущая, как плотно сжимается вокруг его пальцев ее плоть, почти не имел сил сдерживаться, понимая, что вполне может сорваться еще до того, как сам, полноценно, погрузиться в Сирину.
Однако, его любимая была не менее коварней его самого, а Михаэль так поздно осознал, что уж больно низко соскальзывает Рина, на ослабевших, после такого удовольствия, ногах.
Но, и сам потерял контроль, забывая о том, что собирался воспротивиться, сгорая в горячей и не терпящей сопротивления, ласке ее губ и языка, захвативших в плен его напряженную и, так желающую ее прикосновений, плоть.
В этот момент, погружая свои пальцы в черный водопад распущенных волос, чтобы еще ближе притянуть, и так не отстраняющуюся, а лишь желающую именно этого, Рину, Михаэль серьезно начал сомневаться, что его бессмертие выдержит проверку таким испытанием.
Это было больше, чем казалось реальным испытать, не пересекая черту, пусть и вечной, жизни вампира.
Но, Михаэль хотел большего.
Потому, не сдерживая рычания, он резко поднял любимую, так и не освобождая вороха струящихся волос, но, не причиняя боли. И, удерживая тело Сирины одной рукой, наконец-то! О да, спустя, как ему казалось, вечность без нее, Михаэль с напором погрузился в любимую, заполняя, растягивая так, как он знал, ее тело и разум, умоляли его. В который раз, заставляя девушку кричать от едва переносимого наслаждения.