А он мне развязно так:
— Звезду Суворову Александру Васильевичу! — Это такая в древние времена наскальная реклама была.
Ну, думаю, пошла вода в кубрик — пора сматываться в роддом. Хотя акушерка не звонит и биппер не пищит… Только ногу задрала, чтобы драпнуть, а Олег как брякнет:
— Караим Антинохьевич! А Танька свалить собирается! А между тем вы у неё уже в бальную книжечку, я слыхал, записаны!
Ну, думаю, сука! Ты у меня ещё попляшешь! Будешь мне в следующий раз полчаса раком у почечного лотка стоять — пока я тебе всю бальную книжечку не зачитаю!
Караим Антинохьевич был светилом из светил отечественной и международной урологической школы. Редактировал отдел Большой медицинской энциклопедии по профилю, и всё такое. Хирург от Бога, диагност от папы римского и т. д. В общем, Клиницист с самой большой буквы, к тому же в ореоле легенд от весьма непростой судьбы. И, как все подобного рода образчики, был весьма неравнодушен к прекрасному. Особенно если это прекрасное имело минимальный коэффициент интеллекта и могло рот открывать не только для того, чтобы глупо хихикать, а ещё и… а вот и не то, что вы подумали. А для того, чтобы о «Меховом завтраке» или «Алжирской женщине» поговорить. Хотя то, о чём вы подумали, со слов некоторых дам, тоже приветствовалось.
Я же на сюрреалистах и импрессионистах ещё со времён патанатомии собаку съела и кошкой закусила, которая перед этим мышку проглотила! А Караим Антинохьевич мужчина был требовательный и директивный. И уж коли он жаждал бесед — то вынь и положь! И здоровый, как пад… в смысле, как Пабло Пикассо году эдак в 1950-м. Тому в оный год, дай бог памяти, шестьдесят девять было. А помер в 1973 году от рождества Христова — то есть в возрасте девяноста двух лет…
Короче. Хапнул меня Пабло Антинохьевич за ручку — и давай беседы беседовать. А Олег с другой стороны за локоток взялся, но, чую, больше для того, чтобы на стуле удержаться…
Но тут в помещение буфета урологического отделения вносится взлохмаченная санитарка и, думая, что никто не замечает, что она уже тоже того — со слегка сдвинутой точкой сборки, весьма, как ей кажется, серьёзно изрекает:
— Иваныч! Срочно в приёмное, потому что там какая-то хрень! Я сказала, чтобы у телефона обождали, а они трубку бросили, суки!
Я чую — вот мой шанс.
— Пошли, Олег Иваныч, — говорю — я тебя провожу к месту событий и пойду обход, что ли, обойду. А потом ещё наколядуемся, если что.
Олег, моментально профессионально исполнившись чувством долга, в жалкой попытке осознать своё тело в пространстве становится в позу Ромберга, при этом глупо хихикая. Ну и что — он вообще парень весёлый. «Пронесло, — думаю. — Сейчас-то я ноги и сделаю!»