Я воспользовался случаем и через какие-то мгновения проскользнул мимо медсестры, которая громко перекрикивалась с вахтершей. Медсестра не обратила на меня никакого внимания.
Я торопливо зашагал по коридору, считывая номера палат с табличек. Я каждую секунду ожидал, что меня снова окликнут в спину. Но медсестра и вахтерша были заняты своим делом, и я свободно передвигался вдоль коридора к заветной цели: палате номер девять. Я подошел к ней и сразу же, не раздумывая, тихо постучал в дверь.
Мне не ответили. Тогда я приоткрыл дверь и заглянул в палату: на широкой деревянной кровати лежала Наташа: она спала. Больше в палате никого не было. Я на цыпочках зашел в палату и осторожно прикрыл за собою дверь. Я приблизился к Наташиному изголовью.
Даже сегодняшнее свидание с Викой не могло удержать меня. Я заронил эту девушку в свое воображение там, у хижин, у свадебных машин, и лишь только сейчас, здесь, в больнице, я начинал понимать, что я влюблен, и может быть, безнадежно, навсегда. И эта безнадежность неухоженной робостью замерла у изголовья Наташи сейчас…
Что — устремленность к Наташе или к тайне минуту назад осторожно прикрыла за мною дверь в эту палату? Но лишь спустя много-много времени, когда я порядком изведаю мыслительные тропы насущных дней и ночей, я пойму, что любовь и тайна одно и то же на свете. А пока я еще не знал об этом…
Неожиданно Наташа открыла глаза, словно ожидала. Как же она была хороша! Вьющиеся волосы обрамляли безмятежное лицо.
— Сережа, — промолвила она шепотом, — я ничего не понимаю, обними меня, пожалуйста, мне страшно, я боюсь тебя.
Я подошел совсем близко, присел на краешек кровати, нагнулся к Наташиному лицу, и мы начали перешептываться.
— Все прояснится, — сказал я, — не бойся меня, все прояснится…
— Ты думаешь? — с напряжением в голосе спросила Наташа, — а ты, случайно, не призрак?
— Нет… Я настоящий.
— А я, может, призрак?
— Нет, ты тоже настоящая, видишь, я глажу твои волосы и ощущаю их нежность, а сейчас ты ощущаешь мою ладонь у себя на щеке. Ведь правда?..
— Да, твоя ладонь настоящая, и я даже могу дотронуться до нее губами.
— Как твоя фамилия, Наташа, а то вахтерша не пропускает меня.
— Сказкина, а твоя?
— Истина, Сережа Истина…
— Истина, — повторила Наташа. — Это правда?
— Да.
— Серьезная фамилия, ты не находишь, Сережа?
— Наверное, так, а твоя фамилия очень ласковая, Сказкина.
— Истина рождается тяжеловесно, вырывается из тьмы, освобождает свои крылья из тины невежества, — прошептала задумчиво Наташа.
— Откуда это? — поинтересовался я.
— Я не помню, — отрешенно ответила Наташа, — пришло в голову просто сейчас, — она вгляделась в мои глаза. — А я тебя уже не боюсь. Ты словно родной мне человек…