Этот кретин Жюстен с ресепшн даже не понял юмора, наверное, подумал, что бабка полностью выжила из ума.
У них вообще так, у этих крепкомозглых швейцарцев: если ты сама не засмеялась – они не въезжают, все принимают всерьез. Но вот если засмеялась, отмашку дала, значит, это шутка и им тоже надо реагировать. Вот так у них все под контролем. «Орднунг», одним словом, хоть и местный, швейцарский.
– Что вы, мадам, – ответил мне идиот-консьерж на полном серьезе, – у нас в отеле криминал исключен.
– Так вы думаете, он жив, мой бедный Карлос? – пролепетала я с надеждой. – А где же тогда тело?
– Мы сейчас его найдем, мадам, – тут же засуетился недремлющий страж отеля.
– Да уж, найдите, пожалуйста, – пробурчала я недовольным голосом. – А то количество чаевых, которые я выделяю персоналу в виде благотворительности, может резко сократиться.
– Слушаюсь, мадам, – откозырял Жюстен. Когда дело касается чаевых, они тут же начинают соображать, где шутка, а где нет.
Мне наконец-то полегчало, и я смогла глотнуть кофе. Проведя почти всю жизнь в Европе, единственное, в чем я не изменила своей американской родине вместе с ее американским флагом, – так это кофе. Как приучилась с детства хлебать эту штатовскую бурду, так и хлебаю ее до сих пор, пренебрегая вкуснейшими французскими кофейными напитками. Ведь должно же хоть что-то роднить меня с великим народом, из которого я давно выросла.
Ах, как я люблю первый глоток свежего кофе утром! Сначала ополоснуть рот апельсиновым соком, дать ему всосаться, а потом, после паузы, глотнуть кофе… Я даже поморщилась от удовольствия. Особенно когда представила, как они сейчас под всякими предлогами с извинениями проникают во все номера, где проживают потенциальные соблазнительницы моего Карлоса. И, застукав наконец где-нибудь моего полуобнаженного красавца, бросают ему мимоходом, что, мол, его ожидает срочное сообщение на ресепшн. Очень срочное. Не терпящее отлагательств. Никаких.
Как бы туп ни был мой неверный возлюбленный, он сразу все понимает, у него округляются от страха глаза, он забывает о незавершенном своем удовольствии и, поспешно прикрыв свое божественное тело, бросается вон из номера. «А как же завтрак?» – капризно кричит ему вдогонку перевозбужденная, недоудовлетворенная развратница, но в ответ ей раздаются лишь торопливые шаги.
Представив эту сцену, я сразу начинаю чувствовать себя значительно лучше, даже улыбка появляется на морщинистых губах.
А сцену я, кстати, представила совершенно правильно, так как минуты через три-четыре дверь широко распахнулась и в гостиную влетел всклокоченный, перепуганный, словно ошпаренный Карлос. Глядя на него, мне пришлось проявить недюжинную силу воли, чтобы не расхохотаться. Но дело есть дело – он заслужил взбучку, он ее и получит.