И в то же время он был сейчас бесконечно далек от ее успеха, от ее блеска. Для него ведь важно только одно – чтобы ничего не менялось, чтобы все текло спокойно, медленно, тихо, и главное, чтобы она оставалась у него по ночам. Поэтому она и не сказала ему о генеральной репетиции, не хотела, чтобы он приходил. Да и о премьере не знала, скажет ли… Элизабет пожала плечами. Смешно и обидно, что самый близкий человек никогда не сможет ее понять. Как все же ей не повезло!
До премьеры оставалось четыре дня, и они проходили в хлопотах, но в приятных хлопотах, наполненных возбужденным ожиданием. Вся труппа теперь каждый день после занятий собиралась в театре – все взбудораженные, заведенные – кричали, смеялись, пытались доработать всякие мелочи. Рой все так же норовил примоститься где-нибудь рядом с Элизабет, то брал ее за руку, то пытался положить ладонь ей на колено, но теперь она ему ничего не позволяла – ей было не до него, она и думать о нем не могла, предстоящая премьера полностью поглотила ее.
За два дня до премьеры Элизабет столкнулась в коридоре с мистером Винникером. Она спешила в театр, почти бежала, повернула за угол, здесь коридор делал резкий поворот, и с разбегу влетела в большое, упругое, неуступчивое тело. Она даже не сразу поняла, на кого натолкнулась, понятно было, что следует извиниться, что в неловком столкновении только ее вина, и она подняла голову и увидела перед собой, вернее, над собой, веселые, озорные (или старающиеся быть таковыми) глаза мистера Винникера.
– Ой, простите, – поспешила извиниться Элизабет. – Я не сделала вам больно?
– Ну что ты, Лизи, – ответил он, и от того, как он смотрел, вдумчиво, внимательно, словно пытался разглядеть что-то в ее лице, от того, что назвал ее Лизи, как только мама называла, да еще Влэд, – от всего этого Элизабет почему-то вздрогнула и замерла. Сразу вспомнилась мама, давно не вспоминалась, а тут будто легким сквозняком промелькнуло ее лицо, голос, даже запах. Почему именно сейчас?
– А мне кажется, что мы с тобой знакомы, – произнес мистер Винникер.
– Мы с вами? – удивилась Элизабет. Она уже не спешила в театр, в принципе, ей сейчас там и делать было особенно нечего.
Откуда она могла знать этого мистера Винникера? Но ведь и вправду его лицо с самого первого раза показалось ей знакомым…
– Ну да, ты не помнишь меня, Лизи, – не дождавшись ответа, он продолжил: – Но мы давно знакомы с тобой очень давно, лет восемь.
Элизабет молчала, тоже вглядываясь в него, пыталась вспомнить, но у нее не получалось.
– Восемь лет назад мне было семь лет, – подумала она вслух.