– Да – ответила Дина. Потому что теперь все стало понятно: она и есть Дина. А женский голос внутри – ее голос.
– Ты богиня, Дина, богиня любви. А над богинями время не властно, они сами управляют им. Ты понимаешь, любимая?
– Понимаю, – проговорила Дина. – Как хорошо, что ты объяснил мне. Я тоже так думала, просто не была уверена. Как тебя зовут, я забыла твое имя?
– Конечно, ты забыла меня, Дина. Меня зовут Рассел, и ты любишь меня, и тебе хорошо со мной. Было хорошо и всегда будет.
– Ах да, – вспомнила она. – Конечно, тебя зовут Рассел, как я могла забыть.
– Ты забыла, потому что я состарился. Меня время не пощадило. Видишь, Дина?
– Да, вижу, – ответила Дина. – Ты действительно стар.
– Но ты по-прежнему любишь меня, Дина. Ты всегда любила и будешь любить еще сильнее. Правда, Дина?
– Да, наверное, – согласилась она.
– А сейчас тебе станет хорошо. Невыносимо хорошо. Ты будешь счастлива, Дина, и это счастье тебе принесу я.
– Да, – согласилась она.
Снова появился обрезок времени, он начался с середины, по нему сложно было отсчитывать секунды и минуты, только стало ясно, что время пошло.
– А… – растянул дыхание вздох. Как она соскучилась по вспышке! Даже не соскучилась, она страдает без нее. Вспышка необходима ее существованию, без нее существование невозможно.
И сейчас, когда вспышка вошла в нее, образовалась где-то внизу, стала нарастать, подниматься выше, вверх, заблестела бессчетными отблесками, согрела, укутала, – тогда Дина и вытянула из себя тихое, протяжное: «А…»
Вспышка накатывала разрастающимся комом, уже грозила неизбежным взрывом, уже заблестела искрящейся белизной, а лицо Рассела колебалось вместе с плоскостью медленными тягучими волнами. Они то откатывали, то накатывали снова, и с каждой новой волной вспышка набухала, занимала всю полость, которой раньше не было, которая сама возникла и расширялась вместе со вспышкой.
– Дина, ты чувствуешь чудо? Его рождаем мы с тобой, ты и я. Ты одна не смогла бы родить такое чудо, тебе нужен я. Ты без меня беспомощна, – произносил голос, и снова произносил, и снова: —…беспомощна, только со мной, только я. Ты одна совершенно беспомощна…
Но голос не имел значения, он стал лишь долей, лишь частицей нарастающего взрыва. Она ждала взрыва, требовала его, молила о нем. И наконец вспышка разрослась, стала невыносимой, пугающей, казалось, она уносит с собой, внутрь себя. Взрыв поглощал стремительно, без пощады, и только лицо на плоскости так же плавно колебалось и пристально смотрело, и голос продолжал уговаривать:
– Видишь, как тебе чудесно. Никогда еще так не было. Правда ведь? – Но она не могла ответить. – Такое счастье могу принести тебе только я, никто кроме меня. Ты поняла, Дина, поняла? Только я. Только мой взгляд. Тебе достаточно моего взгляда. Поняла?