– Да, – снова отозвался женский счастливый голос. Он был бесконечно знакомый, она слышала его всю жизнь. Дольше, чем жизнь.
Плоское пространство снова заколебалось, и тени на нем очертились контурами форм, но составить их вместе было невозможно, только по частям. Одна форма напоминала нос, другая, наверное, губы – они были плотно сжаты, непонятно, как из них могли возникать звуки. Скоро контуры разошлись, расширились, теперь можно было различить мельчайшие, незаметные прежде детали. Будто смотришь на увеличенную фотографию и отделяешь каждый волосок, каждую пору на коже.
Но время встряло новым округлым обрезком, и формы отодвинулись, отъехали назад, словно сбилась оптическая фокусировка. И стало совершенно очевидно, что нос мужской и губы мужские, такие плотные, жесткие губы могут принадлежать только мужчине. Вскоре к носу прибавились щеки, к губам – подбородок. Все отлично подходило друг к другу, будто специально составлено заранее.
Оказалось, что на плоскости пытается разместиться лицо, но плоскость колебалась, перекатывалась плавными, обрезанными краями, и лицу пришлось отъехать еще дальше, уменьшить каждую часть в размере, чтобы вписаться в плоскость. Вот на нее въехали глаза, лоб – лицо стало очень знакомым, родным, теплым. Ему нельзя не довериться.
– Дина, – говорил голос, отрываясь от сомкнутых губ. – Дина, – повторил он снова. – Помнишь, Дина, мы были с тобой молоды и любили друг друга? Я любовался тобой, я хотел тебя постоянно, нескончаемо. Как жаль, что мне пришлось уехать. Что нам пришлось расстаться.
– Да, жаль, – прошептал женский голос, хотя в нем не слышалось обиды, лишь спокойствие, подернутое грустью.
– Но видишь, нам дали еще один шанс. Понимаешь, Дина?
– Да, – тихо откликнулся женский голос. Ему и не требовалось быть громче, он и так поражал отчетливостью.
– Еще один шанс, – повторил мужской голос. – Смотри, ты снова молода и красива. Даже моложе, чем восемь лет назад, когда мы встретились. Ты знаешь почему, Дина?
– Нет, – произнес женский голос.
Но тут пронесся резкий воздушный поток, вздувая плоское пространство, пробивая его беззвучным, тягучим намеком.
«Почему он зовет меня Дина? – скользнуло внутри, в глубине и разлетелось в стороны. – Меня же зовут по-другому. Но как? Не знаю. Может быть, именно Дина. Если он говорит, значит, Дина. Да разве имя имеет значение? Главное, он сказал, что я молода и красива. Главное, я нравлюсь ему».
– Потому что время не властно над тобой, Дина, – проговорили губы на плоскости. – И не будет властно. Ты всегда будешь молодой и красивой. Всегда. Да, Дина?