– Кто, Рассел? – зачем-то переспросила Элизабет и кивнула: – Да, он известный и богатый.
– Ну вот, видишь. – Правая рука Влэда оторвалась от спинки сиденья. Если бы и левая оторвалась, можно было бы сказать, что Влэд развел руками. – Зачем рисковать? Тебя и так измучили. Ты и так потеряла детство, не хватает еще, чтобы ты потеряла всю жизнь.
– Что же делать? – Голос Элизабет задрожал. Она не успела подумать о последствиях, она думала только о том, что спаслась, что самое страшное осталось позади, ей и в голову не могло прийти, что ее могут в чем-то обвинить. А оказывается, могут. Ведь она лишила человека жизни. Сознательно, хладнокровно.
– Лучше всего уехать. Далеко, в Европу. Я все продумал, ко всему подготовился. Говорю же, я знал, что найду тебя. Что рано или поздно найду. Смотри, – он чуть нагнулся: оказывается, на пассажирском сиденье лежал небольшой чемоданчик, чем-то схожий с медицинским саквояжем, Элизабет и не заметила его.
Влэд щелкнул замком, открыл, назойливый электрический свет проник в темнеющую прореху быстрее взгляда Элизабет. Внутри лежали деньги, много пачек денег. Она подняла недоуменные глаза.
– Я продал твой дом в Бредтауне, – Влэд смотрел на нее, в его взгляде не было ничего, кроме решимости, – кроме того, какие-то мои собственные сбережения, деньги твоей мамы. Получилась приличная сумма, во всяком случае, на первое время тебе хватит. Потом еще, – в его руке оказался плоский широкий сверток, – вот здесь твои новые документы. Ты теперь Кэтрин Ридж. Так намного проще. Потому что они наверняка начнут искать тебя. – Элизабет снова взглянула на него вопросительно. – Не буду объяснять, времени нет, но у меня есть знакомые. Я ведь сам въехал в Штаты, так сказать, не совсем законно. В общем, не важно, главное, что у тебя новые документы. Итак, маршрут следующий: сначала на поезде в Нью-Йорк, а оттуда сразу на корабле во Францию.
Влэд замолчал. Элизабет стало казаться, что все происходящее – мираж, выдумка ее больного воображения. Какая Европа, какая Франция?
– И еще, – Влэд чуть подался вперед, решимость в его глазах тоже стала ближе, – по новым документам, как Кэтрин, ты на три года старше, тебе восемнадцать, и ты многое можешь теперь сама. Можешь путешествовать, жить в отелях, пользоваться счетом в банках… даже голосовать, – он улыбнулся. – Но самое главное, ты можешь жить без опекуна, – снова улыбнулся, – вроде меня. Ты абсолютно свободна, Кэтрин, твоя жизнь, как это ни банально звучит, в твоих руках. Ты теперь сама отвечаешь за себя. Только ты. Ну что, пора, пойдем, нам еще надо купить билеты.