– Дрика, ко мне давай, – скомандовал в рацию. – Сэм, контролируй вход во двор.
Ладно, прогуляемся. "Укорот" к плечу, фонарик включить. Хорошо, что наши М4, взятыекогда-то как трофеи, были с цевьем системы RAS,[10] можно перекинуть на что угодно, а заодно фонарь переставить. Это единственное, помимо ухватистости, что мне нравится в американских автоматах – взаимозаменяемость всех частей и деталей, независимо от длины и класса оружия. Раз-два – и переставил куда хочешь, полная и тотальная модульность. Вот и оборудовали "коммандо" перед выездом, с ними по помещениям тоже удобней шариться, пожалуй.
Гараж огромный, сюда сразу по несколько грузовиков загоняют, кабинка в дальнем углу. Одному в такие места лучше не соваться, поэтому и Дрику позвал. Еще бы и Сокса неплохо, хоть он и облажался, но пусть с хозяином вход караулит.
Второй луч фонаря уперся в полумрак гаража. Дрика.
– Пошли, правую сторону контролируй.
Правую проще, поэтому ее ей. Себе левую оставил, что мне, правше, немного несподручно.
Пусто, гулко, темно. Машины стоят полуразобранные и какие-то заброшенные, прямо по ним чувствуется, что люди за ними уже не вернутся. Никто не привинтит на место окрученные детали, никто не сядет в кабину, чтобы проверить качество ремонта. Вот так – конец всем трудам и забвение. А жалко как-то, вот ей-богу.
Мертвечиной пахнет, причем плотно так, от всей души. Запах как раз от менеджерского закутка и идет. Обычной мертвечиной, разлагающейся плотью, не той странной смесью мертвецкого и ацетонового запаха, которую распространяют зомби. Где-то труп. А там где труп, там могут быть и "шустрики", и даже мутанты.
Звук упавшей железяки, звонко оттолкнувшийся эхом от стен. Паники не вызвал, но заставил насторожиться. Мертвяк, скорее всего, но вот не мутант ли? Если мутант – это проблемы. Мертвяк – проблемы совсем небольшие, привыкли.
Замерли, направив лучи в сторону звука. Довольно быстрый топот в нашу сторону, вскоре прервавшийся, словно кто-то затаился. Умнеют ведь твари, точно умнеют! Посмотрим только, насколько им это удалось.
И я присел, заглядывая под днище большого красного "Интера".
– Хреново умнеете! – сказал я вслух и дважды, "дабл тапом" выстрелил в колено какой-то ноги, одетой в рваные и грязные штаны.
Колено – это колено. Сустав, опора. Как там мужик в телевизоре говорил, еще в первые дни Катастрофы? "Колено нужно ему так же, как и мне!" – вот как он говорил. Ему выпускали зомби из клеток, а он в них стрелял. Как я сейчас. Нога подломилась, и мертвяк со всего маху упал на бетонный пол, громко стукнувшись головой. Поднять голову я ему уже не дал, выстрелил снова, выбив ему мозги.