— Нет, — сказал он медленно и хрипло. — Нет. Это может стать причиной войны, как и многое другое из того, что я натворил с тех пор, как не послушался тебя и отправился в Асаниан.
Мирейн пригладил уверенной рукой волосы Саревана, аккуратно распутывая пряди, поглаживая его холодные дрожащие плечи. Сареван напрягся, но не сделал попытки убежать.
— Отец, — наконец произнес он, — тебе так необходима эта война?
Отцовская рука по-прежнему гладила его по голове. — Ты знаешь, что у меня нет выбора. Император Асаниана не уступит словам или пожеланиям. Только война сможет разрешить наш спор.
— Если бы ты увидел то, что вижу я, это остановило бы тебя? — Я вижу, что мрак обманул тебя. Это еще одна западня, устроенная нашими врагами. Они знают, кто ты такой, и знают, что ты еще более опасен, чем я. Они долго и упорно готовились к тому, чтобы заманить тебя в ловушку и уничтожить, чтобы ты не стал тем, кого они больше всего боятся.
— Что такое есть во мне, чего не было бы у тебя, да еще втрое больше? — Ты будешь властелином мира.
— Я не хочу… — Сареван осекся. Рассудок подсказал ему, что это ложь. Он хотел этого всем своим существом; желание было столь сильно, что граничило с отрицанием самого себя. Но между его желанием и тем, чего желал его отец, было существенное различие. — Я не хочу, чтобы этот мир утонул в крови и огне.
— Может быть, в этом и не будет необходимости. Но может быть, — сказал Мирейн, не дав проснуться надежде, — это произойдет. Ты будешь править севером от моего имени? — А ты прекратишь ради меня войну? — Нет.
Ответ был безоговорочным. Сареван отступил и взял себя в руки. Его гнев улетучился, он почти успокоился. Он обнаружил, что способен улыбаться, хоть и слабо и вовсе не от удовольствия.
— Я люблю тебя, отец. Никогда не забывай об этом. — Ты будешь править на севере? Сареван опустился вниз, охваченный непритворной слабостью. — Мне нужно время, — сказал он. — Я не… не могу… Дай мне день. Дай мне подумать.
На мгновение ему показалось, что он зашел слишком далеко. Но Мирейн сказал:
— Думай сколько хочешь. Твои владения могут и подождать. И, — помедлив, добавил он, — я тоже. Сареван медленно повернулся. Лицо Мирейна вовсе не было мягким. Сареван напряг собственное, чтобы выглядеть подобающим образом. — Один день, — сказал он. — Чтобы привести мысли в порядок. — Один день, — обещал ему Мирейн. — Или больше, если тебе нужно.
Сареван вздрогнул. Он опустил глаза, будучи не в состоянии глядеть на отца. — Нет, — очень тихо сказал он. — Мне будет достаточно одного дня. И тогда, — еще тише добавил он, — ты все узнаешь.