— Ты не пленник, — сказал Сареван со всей возможной при его слабости горячностью. — Я дал тебе обещание. Как только мы прибудем в Эндрос… — Вот уже четыре дня, как мы в Эндросе. Сареван закрыл глаза. У него был бесконечно усталый вид. — Ты свободен, — сказал он почти шепотом. — Свободен с того момента, как встретился с моим отцом.
Хирел не стал произносить благодарственных слов, потому что не испытывал благодарности. Он отвернулся, и тонкие пальцы снова ухватились за его запястье. Он взглянул в лицо человека, усилием воли возвращавшегося к жизни. — Что ты собираешься делать? — спросил Сареван. — Ничего предательского, — ответил Хирел. Пристальный взгляд темных глаз пристыдил его. — Я хочу поговорить с послом Асаниана. — Думаешь, это умно?
— Я как раз и собираюсь это узнать, — сказал Хирел, садясь на край кровати. Сареван приподнял руку, повернув ее так, чтобы солнечные лучи упали на Касар. Хирел прищурился, защищая глаза от яркого блеска. — Ты хочешь остановить меня?
— Разумеется, нет. Старый Варзун не представляет собой опасности; он непогрешимо верен своему императору, и мои отец говорит, что тебя он оплакивал от чистого сердца. Но кое-кто из его окружения может не желать твоего возвращения.
— В этом я не сомневаюсь. Я отправлю ему приглашение, достойное его сана. Можно позаимствовать одного из твоих стражников?
— О Аварьян! Ты, наверное, спишь, если и в самом деле просишь, а не требуешь. — Сареван ухмыльнулся в нахмуренное лицо Хирела. Повысив голос, он с неожиданной силой крикнул: — Старион!
В дверях, бряцая оружием, появился вооруженный до зубов стражник. И снова Хирел встретился со злобным взглядом поверх поблескивающего наконечника копья — Кузен, — мягко произнес Сареван. Копье немного опустилось, но пылающий взор не стал покорнее. — Кузен, если ты можешь ненадолго оторваться от своих героических подвигов, то у нас к тебе дело.
Бронзовое лицо молодого гилени потемнело от прихлынувшей крови. На нем была алая форма императорских оруженосцев, которая совершенно не сочеталась с цветом его волос. И все же это был очень красивый молодой человек, и по его поведению было видно, что он это понимает. Он взмахнул копьем с вызывающей дерзостью, предназначенной только Хирелу. В его глазах, обращенных на Саревана, застыли любовь и печаль, гнев и тревога и простая исполнительность.
— Он беспокоит тебя? Отнимает твои силы какой-нибудь ерундой?
— Не до такой степени, как это умеешь делать ты. — Сареван улыбнулся с некоторой язвительностью, но без укоризны. — Как тебе кажется, ты способен быть вежливым с асанианцем?