— Расскажите мне все, что вы знаете, — попросила она, всеми силами стараясь скрыть овладевшее ею чувство. — Да говорите же!.. Родители отказали ему от дома, а девочка выходит замуж за графа Солтыка, — не так ли?
— Ну да… Понятно, такая блестящая партия!..
— Бедный поручик увлекся несбыточной мечтою и больше ничего.
Как только ушел Сесавин, Эмма написала письмо Ядевскому, прося его зайти к ней, когда у него будет свободная минута.
«Что со мною? — насторожилась она. — Какое-то лихорадочное состояние… сердце замирает… И все это из-за любовной неудачи Казимира?.. Нет, это потому, что он влюбился в Огинскую… Уж не ревную ли я?.. Разве я сама влюблена в него?..» — и она почувствовала, как вся кровь ее взволновалась при этой мысли.
Не прошло и получаса, как в ее гостиную вошел Ядевский, бледный, мрачный, задумчивый. Молодая хозяйка с приветливой улыбкой пожала ему руку.
— Давно вы у меня не были, — начала она.
— Действительно, я очень виноват перед вами.
— Я была на вас сердита, но как только вы вошли в комнату, я вам все простила.
— Очень вам благодарен.
Разговор прервался. Казимир сидел, бессознательно глядя в одну точку, а Эмма внимательно рассматривала его похудевшее бледное лицо.
— Что с вами? — прервала, наконец, Эмма тяжелое молчание. — Куда девалась ваша прежняя веселость?
— Жизнь надоела мне, — дрожащим голосом отвечал юноша, — пора прекратить эту невыносимо глупую комедию.
— Вас огорчили?
— Нет.
— Обидели, огорчили!.. Не скрывайте… я знаю все!
Казимир пожал плечами.
— Вы любите эту девочку?.. Не знаю почему, но мне кажется, что она недалекого ума, так, хорошенькая кукла, и больше ничего.
— Извините, но я оставлю ваши слова без ответа.
— Это делает вам честь… Но то, как она поступила с вами, говорит само за себя… Мне понятны ваши страдания, Казимир, и даю вам слово не касаться более этой темы. Постарайтесь вырвать отравленную стрелу из вашего сердца, и, поверьте мне, оно заживет скорее, нежели вы думаете, а я буду утешать вас… Было время, когда вы находили удовольствие в моем обществе.
— Вам захотелось пристыдить меня, — произнес Ядевский, целуя руку Эммы.
— Будем, как раньше, друзьями.
— Как вы добры!.. Я жаждал встречи с вами… вот почему я и явился по первому вашему приглашению… Ах, если бы вы знали!..
— Я верю вам, Казимир, и прошу вас бывать у меня как можно чаще, хоть каждый вечер… Обещаете?
— Вы оказываете мне истинное благодеяние, Эмма!.. Ваш приветливый взгляд, ваши дружеские слова так благотворно действуют на мое растерзанное сердце. Мне кажется, что подобное чувство испытывают невольники, когда их освобождают от цепей… Вы такая чародейка, что стоит вам только захотеть чего-нибудь, и вы этого наверняка достигнете.