* * *
— И с каких именно юных лет вы с нею знакомы, если это не секрет? — приятный немолодой господин был явно заинтригован.
— Мы вместе ходили в школу, — скромно потупилась подруга Симочки.
Если бы Симочка увидела свою «подругу детства», она упала бы в обморок. Но Лидия Серовская готова была на всё, чтобы не упустить свой шанс. Умелыми приёмами она довела дело с приятным моложавым незнакомцем, интересовавшимся их бывшей секретаршей Симочкой, до приглашения пообедать и теперь готовилась победить противника испытанным оружием.
— Симочка в детстве была ужасная дурнушка. Мне было так ее жаль, — певучим голоском поведала она, изящно отхлебывая из бокала, что позволило партнеру полюбоваться ухоженными пальчиками с затейливым маникюром.
При этом вторая ухоженная ручка ее проделала в воздухе неопределенный, но весьма изящный жест, призывающий полюбоваться и этой обнаженной пухленькой ручкой тоже. С мелких изумрудиков бесчисленных Лидочкиных колец брызнули колкие отблески, от которых у Померанского зачесалось в глазах. Пытаясь спастись от ослепляющего эффекта, бедняга вынужден был неудобно скосить взгляд и уткнулся в весьма соблазнительное декольте. Поняв, что птичка угодила именно туда, куда следовало, Лидочка глубоко вздохнула и трепетным голоском начала повествование о несуществующих недостатках Серафимы Алешиной.
«Твою мать! — с непривычной для себя тоской думал Померанский. — Если эта шлюшка — её лучшая подруга, то как же ошибся я в прекрасной Серафиме!»
* * *
В налоговых документах господин Померанский числился весьма скромным владельцем весьма скромной фирмочки. Фирмочки-ширмочки. Но все, кому следовало это знать, знали, что с господином Померанским шутки плохи. Он — мужчина серьезный. Серьезность эту можно было заметить лишь по необычайно внимательному, даже пристальному взгляду, скрупулезно изучающему собеседника. Правда, взгляд этот чаще всего прятался за притемненными стеклышками обманчиво простеньких очков. За исключением же взгляда, внешность господина Померанского была ординарная, хотя и в меру презентабельная — внешность интеллигентного профессора лет шестидесяти. На самом деле Алексею /Владимировичу было за семьдесят и образование его ограничивалось дипломом ремесленного училища, оконченного в незапамятном послевоенном году. Впрочем, официальная биография была вполне причёсана. Ну, был судим! А кто в этой стране не сидел? По крайней мере, из умных людей?
Разумеется, у него была целая служба, занятая сбором сведений об интересующих босса людях. Но что-то этакое оказалось в рыженькой Серафиме, что впервые за многие годы не позволило ему довериться даже самым проверенным спецам. Что-то, что сделало его где-то внутри непривычно беззащитным. И теперь, слушая откровения мадам Серовской, он ощущал, как растет там же, в уязвимой глубине, разочарование и злость. Как будто он действительно был обманут. Симочка, Симочка…