Днём путь на мельницу был безопасен, хотя о здешних местах ходило немало россказней. Поговаривали, что в горах живёт великан Сверни Шею со своей великаншей, а некоторые удальцы даже похвалялись, что видели пастбище, где пасётся их стадо. Иной раз люди дивились, как мельник не боится такого соседства, но все считали, что старик заговорное слово знает.
Однако тут обходилось без колдовства. У великанов был с мельником давний уговор. Раз в месяц, в новолуние, Сверни Шею приходил на мельницу и забирал два полных мешка: один с мукой, другой с отрубями, а пустые мешки оставлял на пороге. Правда, мешки у великана были с секретом: сколько из них ни черпай, а ровно месяц ни мука, ни отруби в них не переводились, но точнёхонько в новолуние мешки враз пустели, и великан отправлялся на мельницу.
В ту самую ночь, когда Злата убежала от циркачей, великанша задумала испечь лепёшки. Сунулась она в мешок, а в нём муки ни горсти.
- Эй ты, бездельник! - сердито окликнула она мужа. - Когда твоё брюхо будет таким же пустым, как и твоя голова, ты перестанешь забывать, что надо идти на мельницу.
- Будь неладна эта мельница! Я ведь только недавно принёс тебе полный мешок муки. К тому же я целый день пас коз, - недовольно проворчал Сверни Шею.
- И не стыдно тебе, старый лежебока? Целый день, пока козы пасутся на лугу, ты валяешься на подстилке, да ещё и ночью, когда все приличные великаны выходят на добычу, от тебя никакого проку. Сейчас же бери мешки и отправляйся на мельницу, иначе спать ляжешь несолоно хлебавши.
Как ни грозен был людоед, а знал, что с женой шутки плохи. Чего доброго и правда оставит на голодном пайке. Он нехотя поднялся с нагретой лежанки и, взяв мешки, зашагал к мельнице.
Очнувшись, Злата не сразу поняла, где находится. Вместо одеяла под ней расстилался бархатистый мох. Над головой висел синий лоскут неба, усыпанный золотыми монетками звезд. Только что народившийся месяц тоненьким серпиком выглядывал из- за раскидистой ветки склонившейся над девушкой ольхи. Откуда-то снизу доносился шум водопада. Не было слышно ни страшного храпа Усатого, ни противного причмокивания Толстяка.
Злату охватила радость. Ей удалось-таки вырваться от ненавистного циркача! Она на свободе! Золотоволосая красавица вскочила на ноги и, смеясь, закружилась в танце. Её смех был подобен звону колокольчика. В золотые волосы вплетались серебряные паутинки лунных лучей, отчего казалось, что от девушки исходит сияние. Если бы кто увидел её в этот миг, наверняка, подумал бы, что это волшебная фея. Но, увы, скоро "фее" пришлось спуститься с небес на землю и вспомнить, что она всего лишь бедная девушка, оказавшаяся ночью одна на лесистом склоне.