– Это приятно.
Борясь с неистовым желанием, он заставил себя осторожно переместить ее подальше от себя и натянуть покрывало, прикрывая свою наготу. Не так давно она назвала его благородным. А благородство не включало в себя лишение ее девственности в маленькой захолустной гостинице, в то время как ее двоюродный дед и другие члены семьи спали в нескольких ярдах от них.
Она задрожала, и он обернул одеяла вокруг ее тела, изолируя себя от ее мягкости и тепла.
Хоуп нахмурилась.
– Я хочу лежать в постели рядом с тобой.
– Ты не можешь, – коротко ответил он. – На мне нет ночной рубашки.
– Правда? – ее глаза расширились, и она посмотрела на его голые плечи с чисто женским любопытством. Хоуп потянулась и погладила их, потом помассировала, как кошка, слегка проводя коготками.
Его возбуждение усилилось. Так же, как и его решимость обращаться с ней, как с целомудренной девственницей, которой она собственно и являлась. Он будет просто обнимать ее, даже если это убьет его. И даже если ему суждено стать более твердым, чем когда-либо в своей жизни. От этого ведь не умирают. По крайней мере, именно на это надеялся Себастьян.
Хоуп выскользнула из кокона одеял, в которые он ее замотал. Вместо того чтобы почувствовать облегчение, он ощутил одиночество. Девушка перекинула одну ногу через его бедра и уселась на них. Ночная рубашка задралась вверх, открыв стройные ноги, дыхание Себастьяна перешло в свист.
– Я не ребенок, Себастьян.
Он застонал:
– Я полностью осознаю это.
Она опустилась своей попкой на его бедра, и он снова застонал. Хоуп одарила его загадочной женской улыбкой, затем пошевелилась снова и, наклонившись вперед, начала ласкать его плечи. Ее руки двинулись вниз – по его рукам и груди, поглаживая и сжимая. Его мышцы сокращались по собственной воле.
– Только подумать, как я нервничала из-за этого раньше, – прошептала она. – Восхитительно.
Ее пальцы кружились вокруг его сосков, снова и снова, слегка задевая их ногтями.
– Ты опять решил играть в благородство, Себастьян? – тихо спросила она.
– Я сделаю все возможное, чтобы таким и остаться, – выдавил он из себя.
– Но ты ведь женишься на мне, разве нет?
Он попытался отвлечься о того, что делали с ним ее невинные прикосновения.
– Ты ведь знаешь, что да.
Она откинулась назад с улыбкой Евы на лице.
– Тогда почему мы должны ждать? Я хочу тебя, Себастьян. – Ее рука двинулась ниже. – Разве ты не хочешь меня?
– Проклятье, ты же знаешь, что хочу! – прорычал он.
– Тогда, в оперном театре, ты показал мне совершенно новый мир, и я имею в виду не лондонские пейзажи. – Она наклонилась и слегка прикусила плоский мужской сосок. – Очаровательный, – выдохнула она. – Как у меня, только не совсем... и я не имею в виду желтые рюши.