Он улыбается:
— Какая жалость. Думаю, что так оно и есть. — Он сверкает глазами в сторону. — Вон идёт Питер. Жаль, что вам пришлось отменить свадьбу. Могу представить, ты, наверно, просто в отчаянии... — Он бросает в рот очередной кубик сахара и неспеша отваливает.
Пит одет в точно такой же костюм, что и я.
— Что надо было от тебя Дельфу Одейру? — спрашивает он.
Я поворачиваюсь, приближаю свои губы к его рту и приспускаю веки в лучших традициях Дельфа:
— Он предложил мне самую сладкую вешь в мире и хотел вызнать все мои тайны, — мурлычу я своим самым что ни на есть обольстительным тоном.
Пит смеётся.
— Ну да, заливаешь.
— Ничего не заливаю. Погоди, я тебе ещё не то расскажу, дай только мурашки перестанут бегать по коже.
— Как ты думаешь, — говорит Пит, оглядываясь по сторонам, — если бы только один из нас выиграл, неужели мы бы тоже кончили вот так, как все здесь — участниками этого нелепого сборища придурков?
— Само собой. Особенно ты.
— О? А почему особенно я? — улыбается Пит.
— Да потому, что ты питаешь слабость ко всяким красивым штучкам, а я — нет, — говорю я с оттенком превосходства. — Вот ты бы и попался на приманки Капитолия, как кур в ощип.
— Ну, знаешь, любить красивое — вовсе не слабость, — возражает Пит. — Если не считать тебя, конечно.
Играет музыка, и огромные двери распахиваются, выпуская первую колесницу. Я слышу рёв толпы зрителей.
— Ну что, отправляемся? — Пит поддерживает меня под руку, помогая взобраться наверх.
Я поднимаюсь в колесницу и втаскиваю его за собой.
— Постой, — говорю я и поправляю его венок. — Ты видел свой костюм включённым на полную катушку? Все снова обалдеют от нас.
— Ещё как обалдеют. А Порция сказала, что мы должны вести себя так, как будто мы выше всего этого. Никаких приветствий и прочего. Кстати, а где же наши друзья?
— Понятия не имею. — Я слежу глазами за процессией колесниц. — Давай-ка двигаться и включаем костюмы.
Так мы и поступаем. И по мере того, как наши комбинезоны накаляются, люди вокруг начинают указывают на нас друг другу и гул голосов усиливается. Ну вот, как я и предсказывала — наше выступление на церемонии открытия опять будет предметом разговоров. Мы уже почти у дверей, я вытягиваю шею, но ни Порции, ни Цинны нигде не видно. А ведь в прошлом году они были с нами до последней секунды.
— А в этот раз нам надо держаться за руки или как? — недоумеваю я.
— Я так полагаю, что они оставили это на наше усмотрение, — отвечает Пит.
Я всматриваюсь в эти ясные голубые глаза, которым никакой супердраматический грим не в состоянии придать выражение смертельной угрозы, и вспоминаю, как всего лишь год назад собиралась убить Пита. Ведь я тогда была убеждена, что он попытается убить меня. Как всё теперь по-другому! Я собираюсь сделать всё, что в моих силах, чтобы сохранить ему жизнь, зная, что ценой станет моя собственная. Но в глубине души не самая лучшая часть моей натуры радуется, что сейчас рядом со мной Пит, а не Хеймитч.