Кашмир. Рубин. Люси. Мэгс. Женщина из Пятого. Наркоманка, отдавшая жизнь за Пита. Блайт. Мужчина из Десятого дистрикта.
Восемь погибших. И вчера тоже было восемь. Три четверти из нас мертвы, и всё за каких-то полторы суток. Наверно, это что-то вроде рекорда.
— Да они просто как косилкой по нам проехались! — говорит Джоанна.
— Кто остался? Кроме нас пятерых и тех двух, из Второго? — спрашивает Дельф.
— Чафф, — не задумываясь говорит Пит. Наверно, он следил за Чаффом ради Хеймитча.
С неба спускается парашютик с горкой маленьких, только на раз укусить, черырёхугольных булочек.
— Они из твоего дистрикта, так ведь, Бити? — спрашивает Пит.
— Да, они из третьего, — отвечает тот. — Сколько их там?
Дельф пересчитывает булочки, крутя каждую в руках, прежде чем сложить все аккуратной горкой. Не знаю, что у Дельфа за странная одержимость хлебом.
— Двадцать четыре, — объявляет он.
— Значит, ровно две дюжины? — спрашивает Бити.
— Ровнёхонько двадцать четыре, — подтверждает Дельф. — Как будем делить?
— Пусть каждый возьмёт по три, а те, кто к завтраку ещё будут живы, решат сами, кому сколько, — говорит Джоанна. Не знаю почему, но мне смешно. Наверно потому, что именно так дело и обстоит. Когда я хихикаю, Джоанна кидает на меня почти одобрительный взгляд. Нет, не совсем так. Не одобрительный. Скорее еле заметно подобревший.
Мы ждём, пока из сектора с десяти до одиннадцати не извергнется гигантская волна. Потом ждём, пока вода не спадёт, и отправляемся на тот берег разбивать лагерь. Теоретически, у нас должно быть полных двенадцать безопасных часов. Но из сектора с одиннадцати до двенадцати доносится очень неприятный хор громких пощёлкиваний — должно быть, какие-то нехорошие насекомые. Ну и ладно: кто бы там чем ни щёлкал, звук не выходит за пределы джунглей. Мы держимся подальше от этого участка берега: а ну как один неверный, бездумный шаг — и вся эта шатия-братия вырвется из-под полога деревьев.
Не понимаю, как Джоанна ещё не валится с ног. Она ведь спала всего какой-то час с самого начала Игр. Пит и я вызываемся дежурить первыми: мы отдохнули лучше других, к тому же нам необходимо побыть наедине. Остальные заваливаются и тут же засыпают, правда, Дельф спит беспокойно, ворочается и бормочет: с его уст не сходит имя Энни.
Мы с Питом сидим на мокром песке, моё правое плечо и бедро вплотную прижато к его плечу и бедру. Мы глядим в противоположные стороны. Он наблюдает за джунглями, я — за водой. Ну и хорошо. Меня всё ещё преследуют голоса соек-говорунов, и даже треск насекомых не в силах их заглушить. Какое-то время спустя, я склоняю голову Питу на плечо. Чувствую, как его рука ласкает мои волосы.