Она пытается научить меня играть на рояле, но я предпочитаю слушать её. Иногда мы обедаем друг у друга, и Мадж больше нравится у меня, чем у себя. Родители у неё — люди приятные, но не думаю, что она проводит с ними много времени. У её отца забот полон рот с управлением дистриктом, а у матери такие чудовищные мигрени, что она по нескольку дней не в состоянии встать с постели.
— Может, вам надо свозить её в столицу? — сказала я как-то в один из таких приступов. Мы в тот день не играли рояле: даже через два этажа звуки причиняли матери Мадж невыносимые страдания. — Они бы вылечили её в два счёта, точно тебе говорю.
— Да... Но в Капитолий так запросто не поедешь, тебя должны пригласить, — печально сказала Мадж. Даже привилегии мэра небезграничны.
Мы прибываем к дому мэра, и едва я успеваю мимоходом обнять Мадж, как Эффи тут же гонит меня наверх, на третий этаж, наводить красоту.
И вот я приведена в порядок, одета в длинное, до пола, серебристое платье — и у меня ещё есть целый час свободного времени. Тогда я отправляюсь искать Мадж.
Её комната находится на втором этаже, рядом с гостевыми спальнями и кабинетом отца. Я просовываю голову в дверь кабинета — хочу поздороваться с мэром, но комната пуста. Телевизор, однако, включён; я захожу и смотрю на экран: на нём мы с Питом, заснятые во время вчерашней вечеринки в Капитолии. Танцы-шманцы-обжиманцы и объеданцы... То же самое можно сейчас увидеть во всех домах Панема. По-моему, публику уже тошнит от несчастных влюблённых из Двенадцатого дистрикта. Меня так точно выворачивает.
Я было направляюсь к выходу из кабинета, но тут моё внимание привлекают какие-то странные, прерывистые гудки. Поворачиваюсь обратно к телевизору и вижу, что экран потемнел. Потом на нём появляется мигающая надпись: «НОВАЯ ИНФОРМАЦИЯ ПО ДИСТРИКТУ 8». Инстинктивно я осознаю, что это не предназначено для моих глаз, это — только для мэра. Мне надо бы убраться и побыстрей. Вместо этого ноги сами несут меня ближе к телевизору.
Дикторшу, лицо которой появляется на экране, я раньше никогда не видела. У неё седые волосы и хрипловатый, властный голос. Она предупреждает, что положение ухудшилось, объявлена тревога третьей степени. В Дистрикт 8 посланы дополнительные силы правопорядка, а всё производство текстиля остановлено.
Картинка сменяется — теперь показывают главную площадь Восьмого. Я её узнаю, ведь мы были там всего лишь на прошлой неделе. Вон, транспаранты с моим портретом всё ещё свисают с крыш. А под ними такое творится... Площадь полна орущих людей, их лица обмотаны тряпками или прикрыты самодельными масками. В воздухе свистят кирпичи и булыжники. Горят дома. Миротворцы не целясь стреляют в толпу, убивая всех, кто под руку подвернётся.