— Это же беспредел, Костыль! — возмущается Ваня.
— Это — война, брат, — веско бросает Костыль. — На нашей родине, в нашем городе, против нас, русских, развязана война. И это только сводка последней недели. Не время валяться в постели, нам дорог каждый боец, поправляйся быстрее, брат.
— Я поправлюсь, Костыль, — обещает Ваня. — Только вот как я теперь, у меня же рука…
— Да, ты потерял ее в бою. Но ты жив и у тебя есть вторая рука! А те, про которых я тебе читал сегодня, те, кого убили эти черножопые выродки, — кто отомстит за них?
— Я отомщу, — клянется Ваня. — Встану и отомщу!
— Кому ты собрался мстить, горе мое? — Следователь внимательно и даже как-то участливо смотрит на Ваню. — Тебе тюрьма светит лет этак на — цать, а ты туда же — мстить…
— А где Костыль? — огорчается Ваня. — Ведь даже и поговорить не успели…
— Какой Костыль? А, этот ваш фюрерок местный? Костылев Виктор? Сидит, родимый. В следственном изоляторе отдыхает. Только вчера прокурор подписал продление содержания под стражей. Ввиду серьезной общественной опасности.
— Сидит? — Ваня огорчается просто до слез. — Как же? А кто же будет воевать с черными? Вон они что творят! Стреляют, убивают!
— Эх, Баязитов, ты даже не представляешь, какой бы спокойной и замечательной жизнью мы все жили, если б преступления совершали только, как ты их называешь, черные! Да нам бы недели хватило, чтоб всех их за решетку упрятать!
— А чего ж не упрячете? — огрызается Ваня. — Башляют они вам, да? Продали Россию!
— Башляют, Баязитов, правильно говоришь, только не нам. — Следователь вдруг сильно грустнеет. — Те, кому они башляют, так высоко сидят, что до них и пуля не долетит… Не пойму никак, ты уже пришел в себя или еще нет? Может, врача позвать? Вроде бредил опять…
— Не надо, — хмурится Ваня, — я в порядке.
— В порядке? Тогда скажи мне, Ваня Баязитов, по матери Ватрушев, что плохого тебе лично сделали кавказцы? И таджики? И негры? Каким чертом занесло тебя, нормального пацана, к этим отморозкам? Сестричка у тебя такая славная, мать — интеллигентная женщина, в прошлом научный работник… Хорошая мать-то!
Мать, конечно, хорошая. Кто бы спорил. Только очень несчастная. С тех пор как не стало Ваниного отца, а он был военным и погиб в Чечне, сражаясь с тамошними чурками, — вот, судьба, раньше ведь Ваня об этом и не думал, что отца у него тоже отобрали чурки, — материна жизнь и не задалась. Она рассказывала, что расписаться с отцом не успела, уехал он из отпуска по срочному вызову командования и погиб, когда Ване полгода всего было. То есть ни сына не повидал, ни фамилии не оставил.