Корабль после завершения сальто-мортале был спасен и плыл по надежному руслу канала; команда, прихватив багры, бросилась к шлюпке - плыть на поиски исчезнувшего комиссара. Евтим, высоко подняв кошелек, показывал им: мог, получат награду, если спасут комиссара. "Сотня золотых тому, кто вытащит его из воды живым!".
- Попридержите свои золотые, сударь! - раздался с другого конца корабля голос разыскиваемого мужчины. - Я и сам по себе отыскался.
Ухватившись за якорный канат, Тимар взобрался на корму. Не стоило за него опасаться - такой не пропадет.
И вмиг, словно ничего не случилось, принялся отдавать распоряжения.
- Бросай якорь!
Двадцатипудовый якорь был спущен в воду, и "Святая Варвара" стала посреди прохода, полностью заслоненная скалами со стороны главного рукава Дуная.
- А теперь в лодку и - на берег! - скомандовал Тимар трем корабельщикам.
- Вы бы переоделись в сухое! - посоветовал ему Евтим.
- К чему тратить время попусту! - ответил Тимар. - Сегодня еще не раз предстоит пройти через такое крещение. Теперь мне, по крайности, нечего воды бояться... Нам надобно спешить.
Последние слова он произнес шепотом.
У Евтима блеснули глаза: он явно одобрял намерение комиссара.
И Тимар торопливо соскочил в лодку; он даже сам правил, чтобы поскорее добраться до будки переправы, где можно заполучить конную тягу. Там ему вскорости удалось набрать восемьдесят голов тяглового скота. На корабле тем временем прикрепили новую бечеву и впрягли в ее волов; не прошло и полутора часов, как " Святая Варвара" продолжила свой путь через Железные Ворота, причем не у того берега, где начала, а вдоль противоположного.
К тому времени, как Тимар возвратился на корабль, вся одежда на нем высохла от тяжкого труда.
Корабль был спасен, можно сказать, дважды, а вместе с ним спасены и судовой груз, и Евтим, и Тимея. И спас их Тимар.
А что ему, Тимару, до них? Чего ради надо было так надрываться? Ведь он всего-навсего судовой комиссар, жалкий писарь, получает свое годовое жалованье - прочем, весьма скудное, и ему должно быть совершенно безразлично, загружено ли судно пшеницей, контрабандным табаком или чистым жемчугом: его вознаграждение от этого не станет больше.
Примерно такие же мысли одолевали и "блюстителя чистоты", когда он, после того как судно вошло в румынский канал, возобновил разговор с рулевым, отложенный по причинам, уже известным читателю.
- Признайтесь, почтеннейший: сроду мы не были так близки к тому, чтобы отправиться в тартарары, как сегодня.
- Что правда, то правда! - согласился Янош Фабула.