-Надоело мне, старая ведьма, твои разглагольствования слушать! За такую веру в былые времена во всем христианском мире на костер отправляли.
- Выходит, к счастью, что право на владение этим островом мне дает фирман турецкого султана- Фирман турецкого султана? - удивленно воскликнул священник. - И кто же тебе его сюда доставил?
- Человек. Имени которого тебе не узнать!
- Узнаю немедленно, и самым простым способом. Кликну сюда ризничего да служку, велю им отодвинуть твою постель вместе с тобою и войду туда. Ведь запора на двери нет.
Тимар в соседней комнате слышал каждое слово. Кровь бросилась ему в голову при мысли, что его преподобие, увидев его, воскликнет: "Ба, да это же господин королевский советник, его милость Михай Леветинцский собственной персоной!".
А священник, открыв дверь на веранду, кликнул своих дюжих подручных.
Однако Тереза нашла выход из отчаянного положения: накинула на плечи турецкий пестротканый бумажный ковер, который служил ей покрывалом для постели.
- Сударь! - молящим тоном обратилась она к священнику. - Дозволь сказать слово, и ты убедишься, сколь тверда моя вера в Господа. Взгляни: это покрывало привезено из Бруссы. Побывал тот один человек проездом оттуда и оставил покрывало мне в подарок. Вот ты говоришь, будто я нехристь, а меня Бог бережет; ведь я по ночам этим ковром укрываюсь, хотя всем известно, что Бруссе вот уже четыре недели свирепствует азиатская чума. Кто из вас может похвастаться такой твердостью веры? У кого хватит смелости прикоснуться к моей постели?
На этот вопрос уже некому было отвечать. У.
Услышав, что ковер привезен из Бруссы, где чума косит людей подряд, вся боголюбивая троица опрометью бросилась к двери, оставив остров его закосневших в грехе обитателей добычей дьявола. Молва о проклятом богом острове умножилась еще одним дурным слухом, предостерегая людей, которым дорога жизнь, держаться от этого места подальше.
Тереза выпустила из дальней комнаты укрывавшееся там семейство.
Тимар, поцеловав ей руку, произнес одно только слово: "Мама!".
Тереза тихо прошептала в ответ: "Сын мой", - и пристально посмотрела ему в глаза. Взгляд ее говорил: "Помни о том, что сейчас тебе довелось услышать!".
- А теперь мне пора собираться в путь!
О близкой смерти Тереза говорила как об отъезде из дому.
- Я покину вас погожим октябрьским днем, в ясную пору "бабьего лета". Когда всякое насекомое впадает в зимнюю спячку и когда деревья роняют свою листву.
Тереза приготовила себе одежду, в какой ее надлежало похоронить, и саван, чем прикрыть тело. Гроб ей не нужен - так ближе к матери-земле.