Тимея заговорила первой: - Сударь! Вы прислали мне какое-то загадочное письмо и еще более странный подарок - сломанную саблю.
С этими словами Тимея, открыв коробку, достала оттуда листок бумаги.
- Вот ваше письмо : "Сударыня! Сегодня я дрался на дуэли с одним человеком и, если бы не сломалась сабля, убил бы его. Эта дуэль была вызвана весьма загадочными обстоятельствами, которые касаются вас и в еще большей степени вашего супруга. Позвольте мне повидать вас хоть на несколько минут, чтобы я смог сообщить вам необходимые сведения". В письме слова "вашего супруга" подчеркнуты двойной чертой. Это и послужило причиной, вынудившей меня, сударь, дать вам возможность поговорить со мною. Так говорите же: какое отношение имеет ваша дуэль к личным делам господина Леветинцского? Я готова слушать вас, пока речь пойдет о господине Левтинцском; если вы вздумаете перевести разговор на другое, я тотчас же удалюсь.
Майор поклонился с глубочайшей серьезностью.
- Начну с того, сударыня, что уже несколько недель по городу разгуливает неизвестный человек; он носит мундир морского офицера, что дает ему право бывать повсюду, где собираются офицерские компании. Судя по всему, он весьма общителен и собеседник занятный. Кто он - судить не берусь, не в моих привычках шпионить за людьми. Скажите, сударыня, а вам он не примелькался? Вы не раз могли видеть его в театре. На нем зеленый мундир с красно-золотыми обшлагами.
- Да, видела.
- И не припоминаете, будто встречали его прежде?
- Я не всматривалась в его лицо.
- Да, ведь вы же никогда не смотрите в лицо посторонним мужчинам.
- Наш разговор не обо мне. Продолжайте, сударь!
- Этот человек вот уже которую неделю развлекается в нашей компании. Денег у него, судя по всему, хватает. Причину своего пребывания здесь он объяснил всем и каждому: он дожидается господина Леветинцского, у него к нему очень важное дело, каковое можно уладить только при личной встрече. Постепенно нам стало это надоедать, а он с таким таинственным видом каждый божий день справлялся о господине Леветинцском, что в конце концов у всех сложилось мнение, что это какой-то авантюрист. Однажды вечером мы решили припереть его к стенке: надо же было узнать, чего ради околачивается здесь этот чужак, втершийся в нашу компанию. Я призвал его к ответу. Он опять вылез со своей обычной отговоркой, что у него дело к господину Леветинцскому. "Отчего бы вам не обратиться к торговому поверенному господина Леветинцского?" - "Потому что дело это весьма щекотливого свойства и может быть улажено только лично". Услышав этот дерзкий ответ, я решил, что пора перестать с этим субъектом церемониться. "Послушайте, - сказал я ему, - все мы, и я в том числе, по праву сомневаемся, будто бы у господина Леветинцского могли быть какие-либо общие дела с вами, к тому же личного, да еще и щекотливого свойства. Кто вы такой, нам неизвестно, зато факт, что господин Леветинцский - человек волевой и честный, в равной степени славящийся своим богатством, хорошей репутацией, умом и положением в обществе. Тому, кто, кроме всего прочего, безупречен в семейной жизни и стоек в своих патриотических чувствах, нет никаких причин вступать в какие-то таинственные отношения с человеком вашего пошиба.