Тимея медленно поднялась с места, подошла к майору и протянула ему руку:
- Благодарю вас.
И Тимар вновь увидел, как на ее белом лице вспыхнул все тот же непривычный румянец и теперь уже не сходил с ее щек. Тимею распалила мысль: вот ведь с какою преданностью мужчина, которому принадлежит ее сердце, защищает другого, который является ее супругом и разлучает их сердца.
Майор продолжил и, дабы не смущать Тимею, поискал глазами нейтральный предмет, на котором мог бы остановить свой взгляд; обычно так поступают при напряженном монологе, чтобы не сбиться с мысли. Такой точкой опоры стала для него голова змия на мозаичной картине. А Тимар подглядывал в щелку как раз против змеиного глаза, и теперь ему казалось, будто говорящий каждое свое слово адресует непосредственно ему.
А между тем в тайнике было темно, и его, разумеется, никто не видел.
- И тут человек этот резко вскинулся, словно подобострастный пес, которому вдруг наступили на хвост. "Что-о? - вскричал он громовым голосом. - Это Леветинцский, по-вашему, богатый да знатный, безгрешный душою и семи пядей во лбу, счастливый отец семейства и верный сын отечества? Ну, так я вам покажу, что он за человек! Дайте только мне с ним встретиться, и на другой же день он сбежит отсюда без оглядки, бросит и дом свой, и красавицу жену, и любимую родину, и старушку Европу! Сбежит, и больше вы о нем не услышите!".
Рука Тимеи невольно коснулась эфеса сабли.
- Вместо ответа я дал ему пощечину.
Тимар отпрянул от потайной двери, как будто сам получил пощечину.
- Я тотчас же заметил, что человек этот раскаивается в своих словах и хотел бы ретироваться восвояси. Но я преградил ему путь. "Ведь вы офицер, сабля при вас, стало быть, знаете, как положено разрешать подобные споры. На втором этаже ресторации есть просторная танцевальная зала, велим зажечь свечи, выберем себе из присутствующих по паре секундантов, да и дело с концом". Мы не дали ему ни минуты передышки. Началась дуэль. Человек этот дрался, как пират, несколько раз пытался левой рукой схватить мою саблю за клинок; под конец я вышел из себя и обрушил на его голову такой удар, что он свалился, как подкошенный. К счастью сабля во время удара легла плашмя - оттого-то ни и переломилась. На другой день, как я узнал от врача, этот человек покинул город. Рана его, должно быть, не опасна.
Тимея вновь взяла в руки сломанную саблю, внимательно осмотрела клинок. Затем положила ее на стол и молча протянула майору руку.
Майор бережно взял ее обеими ладонями и поднес к губам; он с такой трепетной нежностью коснулся ее губами, что это даже не было похоже на поцелуй. Тимея не отдернула руку.