Он вернулся в комнату, где проходил их разговор с каторжником.
В камине еще видны были следы сожжения, кучки пепла хранили контуры сгоревшей одежды. Тимар подбросил в огонь поленьев, чтобы уничтожить самые следы. Затем, надев пальто, вышел из дома.
Путь его лежал к Балатону.
Полумесяц освещал огромную застывшую озерную гладь; словно ледяное солнце отражалось в ледяно зеркале.
"Иду, иду! - сказал Тимар. - Скоро я узнаю, что ты говорила мне. Ты звала, и я приду".
Он направился прямо к полынье.
Отыскать ее было нетрудно: отметины, сделанные предусмотрительными рыбаками, издали предостерегали каждую праведную душу, что это место надобно обойти стороной, Тимар же намеренно шел туда.
Подойдя к одной из отметин, он остановился, снял шляпу и взглянул на небо.
Целые годы он не молился. А в этот час ему вспомнилась всемогущая сила, приводящая в движение звезды и дающая жизнь ничтожным червям; эта же сила создала человека, который бросил ему вызов.
В этот последний час душа Тимара обратилась к Богу.
"О всемогущая сила! Тебя бегу и к тебе припадаю в этот час. Не ропщу, не жалуюсь: ты вела меня, но я сворачивал с пути; ты наставляла меня, а я хотел делать по-своему, и вот к чему я пришел. Со слепой покорностью ухожу я в мир иной. Холодна будет моя душа и вынесет тот холод. Каюсь в грехе своем: несчастными я сделал тех, кто любил меня и кого я приблизил к себе. Не остави их своей милостью, о вечная справедливость! Я грешил, так мне и каяться, пусть я умру! Нет другой причины их страданиям - только я один. О, вечно правый, меня сюда приведший, будь справедлив к ним. Храни и утешь слабых женщин, малого ребенка. А меня препоручи твоим карающим ангелам. Я каюсь и смолкаю!".
Он опустился на колени.
Неутихающие волны Балатона бились о края полыньи. Меланхолическое озеро зачастую начинает бушевать даже в полный штиль, а когда поверхность его скована льдом, бушует в зеркале полыньи.
Тимар склонился над волною, чтобы поцеловать ее, как целуют мать, отправляясь в дальнюю дорогу, как целуют дуло ружья, прежде чем направить выстрел в висок.
И когда он склонился над водою, прямо перед ним показалась голова человека.
Голова человека, обращенная лицом вверх....
Правый глаз мертвеца был скрыт черной повязкой, другой - налитый кровью, холодно, неподвижно взирал в пустоту; в открытом рту плескалась вода.
Страшный призрак вновь ушел под воду.
Минуты через две, когда в полынье вновь вскипела волна, кошмарное лицо снова всплыло на поверхность, остекленелый глаз словно бы смотрел на Тимара.
И еще раз показалась голова у кромки полыньи, чтобы скрыться навсегда, и лишь мертвая рука с судорожно искривленными пальцами какое-то мгновение торчала из воды.