В этом году празднование для Жужанны не состоялось. Преданная Жужанна скорбит об усопшем супруге.
Зато утром погожего майского дня, когда обычно по почте прибывает букет белых роз, лакей Леветинцских, с головы до пят облаченный в черное, доставил господину Качуке конверт. Вскрыв его, майор, к превеликому своему удивлению, обнаружил приглашение, как всегда напечатанное на глянцевой бумаге, однако в именинницах значилась не Жужанна, а Тимея Леветинцская, и гостя просили пожаловать нынче вечером.
Господин Качука недоумевал. Что за странная прихоть со стороны Тимеи? Бросить вызов комаромскому обществу, решив отпраздновать день греческой святой вместо правоверной кальвинистской Жужанны, а главное, приглашая гостей на вечер утором того же дня, - ведь это противоречит всем правилам хорошего тона!
Господин Качука решил на сей раз откликнуться на приглашение.
Вечером он постарался не быть в числе первых гостей; приглашали к половине девятого - он выждал до половины десятого и тогда отправился к особняку Леветинцских.
В прихожей, сдавая лакею шинель и саблю, он поинтересовался, много ли собралось народу. Лакей ответил, что никого, мог, нет.
Майор бы неприятно поражен. Не иначе как остальные гости, разобидевшись, сговорились не приходить.
Его беспокойство усилилось, когда он, войдя в залу, увидел, что все люстры зажжены, все комнаты ярко освещены, как в дни больших приемов.
Вышедшая навстречу горничная направила его в будуар: госпожа находится там.
- Кто у нее?
- Она одна. Барышня Атали с матерью уехали к господину Фабуле в его поместье, он сегодня устраивает рыбный пир.
Теперь господин Качука и вовсе не знал, что думать. Хороши именины: мало того, что гости не явились, так и домашние, оказывается, бросили именинницу и уехали.
Но это была не последняя загадка, над которой ему пришлось поломать голову.
Тимея ждала его у себя в будуаре. Одета она была не подобающим к случаю и к окружающей роскоши образом: по-прежнему в черном.
Носить траур и праздновать именины! Черное платье так не вяжется с великолепием золоченых люстр и серебряных канделябров.
Однако и выражение лица дамы не соответствовало траурному наряду. Тимея улыбалась, и щеки ее были окрашены слабым румянцем. Она приветливо встретила своего единственного гостя.
- Долго же вы заставили себя ждать! - молвила она, протягивая руку.
Майор почтительно склонился к ее руке.
- Напротив, опасаюсь, что прибыл первым.
- Ах нет! Все, кого я пригласила, уже здесь.
- Где? - озабоченно спросил майор.
- В столовой. Все уже сидя за столом, мы только вас дожидались.