– Манька, ты что? – тормошил он ее. – Я ж пошутил. Слышь, что ли, я пошутил просто, и все. – Он обернулся, увидел Матрену и сказал ей: – Матрена, воды.
– Сейчас, – торопливо сказала Матрена. – Сейчас, милок, принесу.
Она по коридору прокралась в сени, из сеней на крыльцо и, спотыкаясь, побежала к деревне.
Гринька, увидев ее в окно, проворчал:
– Вот дура, вместо того чтоб воды подать, она доносить побегла. Где ж тут вода? – он заметался по комнате.
Матрена во весь опор неслась по деревне. За ней увязалась собака. Она тявкала, хватала Матрену за ноги, но та продолжала бежать, не обращая на собаку никакого внимания. С ходу ворвалась она в Гринькину избу.
Гости уже окончательно перепились и валялись кто где. Во главе стола, размазывая по лицу слезы, сидела невеста. Мокеич и Афанасьич сидели в обнимку на другом краю стола.
Увидев Матрену, Мокеич схватил со стола свою кружку и пошел гостье навстречу.
– Афанасьич, друг, – закричал он, – гляди-ко, кто к нам пришел. Матрена, иди сюда, выпей с нами, я тебя люблю.
– Отойди, – отодвинула его Матрена.
– Нет уж, не отойду, – упирался Мокеич. – Уж ты уважь!
Но она дорвалась все же до Афанасьича, нагнула его к себе и приткнулась к его уху губами.
Услышанное настолько потрясло Афанасьича, что он сразу протрезвел. Он прошел по избе и стал будить мужиков, кого тормоша за шиворот, а кого поднимая ногами.
– Эй, мужики, вставайте, беда!
Сквозь разрыв в тучах в окно заглянула луна. Она осветила лицо Владычицы и Гриньку, сидевшего рядом на постели. Гринька наливал в ладони из кувшина воду и плескал ее на Владычицу. Она открыла глаза.
– Ну вот, наконец-то, – проворчал Гринька. – Что за народ пошел, нельзя уж и пошутковать с ними.
– Гринька, это ты? – спросила она.
– Ну а кто ж? – сказал Гринька. – Правда, что ли, Дух Святой?
– Зачем ты это сделал? – спросила она.
– По дурости, – сказал Гринька.
– Беги отсюда, – сказала она, приходя в себя. – Беги, пока есть время, тебя же убьют.
– Какое там время, – сказал Гринька. – Погляди.
Она поднялась и посмотрела в окно. За окном при свете факелов угрожающе гудела толпа. Терем был окружен.
– Что же делать? – заметалась Владычица.
– Ничего, – сказал он. – Сейчас я с ними поговорю.
Он поднял с пола белое покрывало и завернулся в него.
– Ну как, хорош я? – спросил он, расправляя плечи.
Владычица испуганно смотрела ему в глаза. Он неожиданно схватил ее, хотел поцеловать, но она его оттолкнула. Гринька повернулся и направился к выходу. Толпа волновалась перед крыльцом, но никто не решался идти дальше. Факелы, колеблясь, дымили.