Штрафные батальоны, как известно, были созданы по образцу немецких. Перед нами, кстати, стояли немецкие штрафники.
Батальон — разношерстную толпу — под усиленным конвоем привели энкавэдэшники. И сдали мне под «личную ответственность».
Знакомимся с делом каждого, штрафника. Среди них офицеров от младшего лейтенанта до старшего (капитанов не было) — под сто пятьдесят человек, все осуждены за «нарушения воинской дисциплины», за драки, «прелюбодеяния», за то, что утопили танк, направляясь «попутно» в деревушку к знакомым девчатам, и т. п. И даже из наших войск в Афганистане попали ко мне двое лейтенантов, которые подрались на квартире пожилого командира полка из-за его любвеобильной молодой жены. Лейтенантам дали от одного до трех месяцев штрафного. Как этот срок пройдет или штрафник раньше отличится, подписываем документ, и он отправляется в свой полк, надевает погоны, служит дальше.
Эта рота элитная, думаю, не подведут лейтенанты! 2-ю роту сформировали из 200 гавриков — одесских и ростовских рецидивистов, которым заменили штрафным батальоном длительные сроки отбывания наказаний в тюрьмах и лагерях. Несколько привезены с приговорами к смертной казни — расстрелу. Это медвежатники, аферисты, громилы по квартирам и налётам, но умнейший народец. Рассудительные, технически образованные, всё же такие механизмы, сейфы в сберкассах, вскрывали. Им лет по 28–35, физически крепкие. Как они мне объяснили, одессит — это русский, грек, украинец и еврей… Анекдоты потом рассказывали — от смеха падаешь.
3-я рота — басмачи, 200 человек таджиков, туркмен и ещё откуда-то из Средней Азии. Они все, как мы говорили, «бельмей», по-русски якобы не понимали поначалу. Их поручили Николаю Шатурному, сносно говорившему по-таджикски.
Каждого из штрафников «пропускал через свои руки», допрашивал вездесущий наш, бывалый по Лелявину оперуполномоченный «Смерша» Дмитрий Антонович Проскурин, уже в звании капитана госбезопасности.
В большом котловане провели митинг с вновь прибывшими. Слово комбату, то есть мне. Вот где, пожалуй, пригодились мои познания, почерпнутые из приключенческой и криминальной литературы всех времен и народов. Главное — подход к душе, особенно это относится к опасным преступникам, в данном случае к умнейшим во всех отношениях одесситам и ростовчанам.
Я знал душу человека. Возвращаясь к разговору о том, каким должен быть командир, снова, скажу: он должен быть начитан, не только детективы, но вся классика у него должна быть в голове, и Пушкин, и Лермонтов, и Некрасов, и другие поэты и писатели. Иначе командира не будет!