Тот наконец оторвался от печатных страниц, вскинул голову:
— С ней что-то случилось?!.. Или мальчик?!..
Пал Палыч забрал рапорт и экспертизу, сложил в папку, медленно завязал тесемочки, каждой секундой молчания усугубляя тяжесть неизвестности для Миркина.
— Гражданин следователь! — взмолился тот.
— Не имею права ответить, — сурово сказал Знаменский. — Служебная тайна.
— Боже мой… Боже мой… — застонал Миркин и закачался на стуле, являя собой зрелище неподдельной скорби.
Ледяной барьер в Знаменском слегка подтаял. Да, пожалуй, и пора уже было переводить разговор на более мягкие рельсы.
— Думаете, мне сладко? — мрачно произнес он. — Эксперт… Зинаида Кибрит — из круга близких моих друзей, — фраза о двух концах: дополнительная угроза (я тебе за Кибрит голову оторву), но одновременно как бы и приглашение к человеческому общению.
— О… — выдохнул Миркин и перестал качаться.
— Самых близких, — подчеркнул Пал Палыч. — Вы были к кому-нибудь сильно привязаны?
— Н-нет…
Коротенькое это словечко сбило Пал Палыча.
— Ни к кому не были привязаны? — озадаченно переспросил он.
Миркин тоже как бы в минутном недоумении пожал плечами:
— Да как-то… скорее всего, нет…
— А мать?
— Ну… относительно.
Миркина тема явно не прельщала, а Знаменскому и вовсе некогда было заниматься человековедением.
— Хорошо, — снова построжел он, — вернемся к шантажу.
— Клянусь, я не имею ни малейшего отношения! Я бы никогда не стал, клянусь вам!
— Кто эти люди? Назовите их.
— Не знаю.
— То есть как это «не знаю»?! Они мои друзья или ваши? Ради кого они вытворяют свои подлости? Ради Бориса Семеновича Миркина! Вашего ради отбеливания. И, пока молчите, вы — соучастник!
— Да разве меня спросили? — Миркин гулко ударил себя в грудь кулаком. — Я бы им объяснил, что это безумие!
— Кто они? — требовал Знаменский.
— Дайте подумать.
— Подумать, что выдать, а про что смолчать?
— Гражданин следователь, не наседайте на меня так. Надо же сообразить… Человека, который приходил к эксперту, я не знаю. Никогда не видал, поверьте!
— Верю. Но знаете того, кто болтал с мальчиком в подворотне.
Миркин помолчал, вздохнул прерывисто:
— Тут я могу предполагать… возможно, имел с ним дело… Но, честное слово, даже имени не знаю, только кличку… Чистодел.
— У него вы и брали шлих?
— Да… Один раз, на пробу!
— У случайного, незнакомого человека? Неправдоподобно.
— На свете много неправдоподобного, гражданин следователь.
«Сколько раз, да сколько грамм, да почем — после все это, после!»
— Не будем отклоняться.
— Хорошо, я вам постараюсь объяснить. В этом деле все конспирируются. Прямо как шпионы! От вас — само собой, но друг от друга тоже. Товар идет из рук в руки, и в каждых руках должен остаться свой парное.