— Очень приятно. А скажите, пожалуйста, вашу подругу Оксану можно назвать элегантной женщиной?
— Конечно, — ответила Софья.
— Тогда вспомните, пожалуйста, ее адрес и ничему не удивляйтесь, — быстро сказал Ромка, чтобы не тратить дорогое телефонное время.
— Но она в Америке! — воскликнула художница.
— А нам нужен ее московский адрес. А зачем, мы вам потом объясним.
Наверное, Арина и в самом деле ей много чего рассказала о Ромке, поэтому Софья не стала его ни о чем расспрашивать.
— Ну что ж, записывай.
— Я запомню, говорите.
Оксана Ермаченко жила в районе станции метро «Отрадное».
— Давай съездим туда прямо сейчас, — загорелся Ромка. — Надо ковать железо, пока горячо. И как мы раньше этого не сделали? Все из-за тебя!
Номера домов на улице Декабристов шли непонятно как, и высоченную шестнадцатиэтажную башню ребята отыскали с трудом, опросив кучу прохожих. Квартира Оксаны находилась на первом этаже. Домофон не работал, дверь подъезда скрипела под порывами ветра.
Ромка позвонил в четвертую квартиру, но никто им не открыл. Лешка и не рассчитывала на это, Ромкина версия ей снова показалась несостоятельной. Она собралась уходить, но ее брат, покрутив головой, позвонил в квартиру напротив. Оттуда выглянула молодая женщина.
— Вам кого?
— Вы не знаете, где Оксана? — спросил Ромка. — Нам поручили ей кое-что передать, а дверь почему-то никто не открывает.
— Оксана здесь не живет, она в Америке, — с удивлением взглянув на подростков, ответила женщина.
— И давно?
— С осени.
— Извините, но нам сказали, что она приехала.
— Насколько я знаю, раньше, чем через полгода, она не вернется, — соседка поторопилась захлопнуть дверь, так как в глубине квартиры послышался детский плач.
Ромка вздохнул.
— Неужели я, больной и хромой, только зря сюда тащился? А пойдем, Лешка, заглянем к ней в окно.
Первый этаж дома скрывался за густыми зарослями кустарников и высокими деревьями, и поэтому можно было спокойно приближаться к его окнам, оставаясь незамеченным с улицы. Правда, все они были защищены железными решетками, но Ромке и не надо было проникать внутрь, он только хотел посмотреть, что делается в квартире. Юный сыщик взобрался на дерево и заглянул в окно.
— Лешка, там стоит мольберт! Я его своими глазами видел, — закричал он, неуклюже спрыгнув на землю и вновь хватаясь за коленку.
— Ну и что? Она же художница. Не везти же ей его с собой в Нью-Йорк? Сама уехала, а мольберт дома остался, — как маленькому, объяснила ему сестра.
— Да, ты права. Но что-то тут не то. Во! Письмо! Давай вернемся.
Они вернулись в подъезд, Ромка посмотрел в дырочки почтового ящика.