Николай Никитович, как и предполагалось, был вместе со своим другом, подъехавшим к салону на темно-зеленом «Пежо». Банкир приобрел очень ценную вещь — жутко дорогую линогравюру какого-то французского художника, которую Ромка толком не успел рассмотреть, а его друг — большую картину Айвазовского, которую сразу же вынесли из салона двое приехавших с ним его подчиненных.
Андрей фотографировал все подряд: и друзей-бизнесменов с их приобретениями, и людей у экспонатов, и плакаты, и иконы, и полковое знамя, затем поговорил о чем-то с главным организатором всего этого скопления ценностей — высоким толстым человеком.
— Пока еще не знаю, что мне пригодится отсюда, — сказал он ребятам. — Главное, чтобы мало не показалось.
А потом все наконец освободились от своих дел и покинули салон. Новгородцев, улыбнувшись своим юным друзьям, обратился к Андрею:
— Это тебе нужна реклама в газету?
— Зачинщики — они, — указал Андрей на Ромку с Лешкой, — мне бы такое и в голову не пришло: у вас рекламу просить. Тем более что я ею напрямую не занимаюсь, разве что иногда, по совместительству. Но я не против их начинания. Если они серьезно начнут работать, то можно будет их вполне официально оформить к нам агентами. В общем, посмотрим, что у них получится.
— Решили, значит, подработать? — взглянул банкир на Ромку. — А почему именно на рекламе?
— Реклама — двигатель прогресса, — переиначил известную фразу Ромка. — Разве она вам не нужна?
— Ну почему же? Реклама всем нужна. Ты попал в точку: наш банк начал оказывать клиентам новые услуги. Приносите на следующей неделе контракты моему заму, я дам ему распоряжение. — Николай Никитович тепло взглянул на Лешку: — Как там твой Дик поживает? Никита очень часто о нем спрашивает.
Сын Новгородцева Никита вместе с Артемом учился теперь в английском городе Бирмингеме, Дик когда-то был его собакой, а потом волею судьбы достался Лешке.
— Хорошо, — ответила девочка. — Линяет только. Везде шерсть, и мама ругается.
— Везде шерсть — это я отлично помню. Стихийное бедствие, — улыбнулся Новгородцев и помахал рукой своему знакомому: — Я здесь.
Мужчина, купивший картину Айвазовского, подошел к ним ближе.
— Я уже освободился. А ты?
Николай Никитович попрощался с ребятами.
— По-моему, мы обо всем договорились.
— Спасибо! — прокричал ему вслед Ромка и весело подмигнул своим друзьям: — Дела идут, контора пишет. Так Олег Пономарев всегда говорит.
— А теперь, если хотите, мы прямо сейчас можем махнуть к нам, — предложил Андрей. — Серафима Ивановна хочет с вами попрощаться. И бабушка моя вас тоже ждет, она знает, что я с вами поехал.