Тем не менее, Мадлен пошла посмотреть, кто пришел. Подойдя к двери, и выглянув на крыльцо, через окно, она увидела стоящих там женщину и девочку - подростка. Мадлен открыла двери.
- Чем я могу вам помочь? - она внимательно осматривала пришедших. Их одежда, определенно дорогая, была изрядно испачкана, а местами и порвана. И женщина, и девочка выглядели усталыми и измученными. На вид им было около тридцати и четырнадцати лет соответственно.
В этот момент зеленые глаза женщины встретились с голубыми глазами Мадлен. И холод прошел по спине немки. Вот сейчас она вспомнила и утреннее предчуствие, и странное поведение сердца за завтраком.
- Вы дочь Брюге? - голос женщины дребезжал на ветру, словно треснутый сосуд. Мадлен не смогла произнести слова, в горле внезапно пересохло. Ее платиновая головка нервно дернулась в утвердительном жесте.
- Нам нужен приют. - Женщина наклонила голову, пытаясь достать что-то в сумке, черные волосы упали ей на лицо, подчеркивая мертвенную бледность пришедшей.
Такая просьба не была странной для нынешнего времени, война окончилась не так давно, и в страну , все еще, прибывало много беженцев. Но откуда этой странной пришелице была известна ее фамилия?
Все это время девочка молча стояла, глядя в пространство, казалось, она не замечает ничего, что окружало ее. Один взгляд на нее заставлял усомниться в ее адекватности и здравом восприятие мира.
Наконец, женщина выпрямилась и что-то протянула Мадлен. Та непроизвольно подставила ладонь, хотя про себя уже решила, что откажет этим странным и пугающим беженкам. На ее тонкую холеную ладонь упала брошь, и весь мир Мадлен перевернулся с ног на голову. Она снова была маленькой девочкой, которая сидела в кабинете отца и внимательно слушала семейную легенду.
- Запомни, Мадлен. Если когда-нибудь к тебе придет человек, и покажет брошь с таким рисунком, - отец положил перед ней старый ветхий кусочек бумаги с изображением пантеры, волка, медведя, которые, казалось, застыли в момент прыжка, и парящего над ними сокола. - Ты будешь должна сделать для него все, о чем бы он не просил. Брюге помнят свои клятвы, и никогда не предают их. А мы обязаны этим людям самим своим существованием. - И отец сурово поджал свои тонкие губы, подчеркивая важность произнесенного постоянными кивками своей седой головы.
Это был не первый их разговор, и не последний, на эту тему. Каждую пятницу, после работы, отец звал ее к себе в кабинет. Так же, как и четыре поколения Брюге до него, так же, как его собственный отец делал это. Но никому из них не довелось воюче увидеть этот узор.