Леди Агнес улыбнулась. Воспоминания навеяли светлую грусть.
— Разумеется, Эштон прекрасно говорил на английском. Думаю, языку он научился от своего отца, и английский был его вторым родным языком. Он, не сомневаюсь, общался на нем также уверенно, как на хинди, но, поскольку я предприняла попытку обратиться к нему на языке его матери, он решил, что пришла пора спуститься с дерева и вступить в переговоры с враждебным английским миром вокруг него. Несмотря на то что я говорила на хинди плохо, я по крайней мере предприняла усилия к тому, чтобы быть понятой. Мы с ним заключили джентльменское соглашение. Он готов был пойти в мою школу при условии, что я разрешу ему взять с собой Бхану и продолжить занятия механикой, которые он начал с отцом. Я решила, что поставленные им условия вполне разумны и выполнимы. В обмен я потребовала от него прилежания в учебе и старания в освоении роли английского герцога. — Еще она пообещала, что никто в школе не будет, пытаться лезть ему в душу. Он вправе иметь свое мнение, и все, что выходит за рамки заключенного между ними договора, ее не касается. Она понимала, как важно для ребенка, насильно разлученного с матерью и увезенного из родных мест, знать, что на его внутренний мир никто посягать не собирается. — И тогда я отправилась на поиски других студентов. Каждый из вас имеет свою историю злоключений и знает, какие дороги привели его в Уэстерфилд.
Английская знать не испытывала недостатка в обозленных, разочарованных мальчиках, чья психика не желала укладываться в прокрустово ложе поведенческих схем, принятых в обществе. Рэндалл, к примеру, добился того, что его выгнали из Итона, Харроу и Уинчестера — из трех самых престижных учебных заведений Британии. Этот рекорд мало кому удалось побить.
Родители и опекуны учеников ее первого класса были счастливы, считая, что им необыкновенно повезло. Не так-то просто отыскать респектабельное учебное заведение, которое приняло бы их проблемных детей. Просторное поместье Уэстерфилд как нельзя лучше подходило для размещения школы, а высокое происхождение директрисы было еще одним серьезным плюсом в глазах родителей. Престиж заведения поддержал генерал Филипп Роулингс, которого сумела привлечь леди Агнес для работы с учащимися. Военная репутация генерала была безупречной, и родители студентов полагали, что он станет править ими железной рукой. Но генерал разделял убеждение леди Агнес в том, что с детьми к насилию следует прибегать лишь тогда, когда исчерпаны прочие меры. Скучая в отставке, он с энтузиазмом принял предложение. С ее связями в высшем свете и его способностью управлять мальчиками, даже не повышая голося, вместе они создали уникальную школу.