Краем глаза капитан наблюдал за столиком в дальнем конце пивбара. Там с доброй дюжиной наполненных кружек пристроился Мирон Сергач. На тонких кривых ногах, с огромным брюхом, которое выползало поверх широкого ремня, пучеглазый, с мокрыми от пота косицами ярко-рыжих волос, сквозь которые проглядывала шершавая лысина, Сергач был разительно похож на старого, медлительного моржа, особенно в тот момент, когда, осушив врастяжку кружку пива, снова неторопливо тянул свою волосатую лапищу за следующей. При этом в его круглых неподвижных глазах светились неземное блаженство и слегка туповатая простота.
Но иногда в них появлялся хищный, настороженный блеск, и тогда острые буравчики покалывали толпу, выискивая признаки еще неосознанной, неведомой опасности. В такие моменты рыхлый студень откормленного туловища напрягался, на короткой, толстенной шее собирались складки, и сквозь выгоревшую на солнце тенниску начинали проступать внушительного размера мышцы.
Успокоившись, Мирон не спеша приглаживал ладонью редкие волосы и опять принимался за пиво. Сила в его коротких пальцах-обрубках была необычайная – об этом капитана предупредили в первый же день, – Мирон шутя ломал подковы и на спор, под "пузырь", гнул пятаки. И хитрости ему было не занимать: после первой отсидки за валютные операции он затаился, стараясь ничем не привлекать внимания милиции к своей особе. Какое-то время это ему удавалось, однако вскоре Мирон снова попал в поле зрения ОБХСС в связи со спекуляцией и скупкой барахла у иностранных моряков. Но теперь, умудренный лагерными нарами, Сергач, поднабравшись опыта, действовал очень скрытно, через подставных лиц, и что-либо доказать без наличия фактического материала следственные органы не могли.
Когда Бикезин приехал с новыми данными по делу Мирона Сергача, в УВД Новороссийска приняли решение оказывать ему и Кравчуку любую необходимую помощь. Для этого была создана специальная оперативная группа наблюдения – несколько оперативников находилось и здесь, в пивбаре. После уточнения некоторых деталей предстоящей операции решили понаблюдать за связями Мирона, потому что идти напролом не было смысла – "расколоть" Сергача до сих пор не удавалось никому…
Неожиданно один из оперативников подал капитану знак: к столику Мирона направился коренастый крепыш с татуировкой на груди и двумя золотыми фиксами во рту. Широко улыбаясь кому-то из знакомых в толпе, он втиснулся в человеческий частокол у столика и одним махом опрокинул себе в рот кружку пива. Затем, не глядя на Мирона, развернул пакет с вареными крабами и принялся старательно обсасывать клешни. Выпил еще две кружки, доел крабов и – наконец-то! – что-то скороговоркой шепнул Мирону. Тот, не оборачиваясь, слегка кивнул, допил свой очередной бокал и, немного помедлив, начал пробираться к выходу вслед за татуированным парнем.