Дом, в котором на первом этаже находилась квартира Хробака, стоял в тупике. С одной стороны высились стеной многоэтажки, с другой – сетчатый забор детского садика, в котором он работал. Позади дома бы разбит густой ухоженный сквер со скамейками и беседкой, который упирался в невысокую насыпь, поросшую кустарником. Под насыпью журчал грязный незамерзающий ручей, бывший когда-то речушкой, а теперь служивший сточной канавой расположенного на противоположном берегу сталелитейного цеха металлургического завода. Окна квартиры Хробака были зашторены даже днем, и Белейко только повздыхал с сожалением, когда вечерней порой убедился, насколько плотная ткань висит по другую сторону давно не мытых окон.
Вечером к Брониславу присоединился еще один сотрудник угрозыска, направленный ему в помощь Драчом. В начале девятого Хробак, потушив свет в комнатах, отправился на ночное дежурство в садик, сторожить.
Белейко, беззлобно поругивая усилившийся к ночи мороз, выплясывал в кустарнике чечетку, стараясь согреть ноги. И завидовал напарнику: тот устроился в теплом подъезде дома, где проживал Иона Лукич.
В начале двенадцатого ночи Белейко, продрогший так, что зуб на зуб не попадал, едва не закричал от радостного изумления: есть! – штора в квартире Хробака осветилась изнутри неяркой желтой вспышкой. Кто-то закурил! Значит, его догадки вовсе не плод фантазии… И Белейко, включив портативную рацию, вышел на связь с дежурным по управлению…
Хробак в это утро управился со своими дворницкими обязанностями быстро. Едва начало сереть, как он, шаркая растоптанными валенками, подбитыми войлоком и резиной, уже вышел из ворот садика и побрел по дорожке к подъезду. Возле двери своей квартиры он неторопливо стряхнул с валенок снег, сильно топая и кряхтя, затем выудил из кармана полушубка ключ и долго тыкал им в замочную скважину, никак не попадая, – на лестничной площадке было темно, перегорела лампочка.
Наконец дверь отворилась; Хробак еще раз притопнул ногой и хотел было войти внутрь, как чьи-то сильные руки бесцеремонно оттащили его от входа, и негромкий, но внушительный голос шепнул над ухом:
– Спокойно, Иона Лукич. И тихо…
Майор Дубравин вместе с оперативником быстро вскочили в прихожую, затем в комнату.
– Иона, ты? – спросил кто-то из глубины комнаты.
И вдруг чья-то тень мелькнула перед глазами Дубравина; щелкнул замок двери, которая вела в спальню. Таиться уже не было смысла, и майор, включив верхний свет, бросился к этой двери.
– Открывайте, милиция!
Из спальни никто не ответил: только громыхнул опрокинутый стул и что-то заскрипело.