— Не знаю, — сказал я. И это было вполне искренно. — Не пойму.
— Вот и я тоже не пойму! Одного человека съел. А для другого — чтоб только чай вскипятить — ноги своей не пожалел… Это как же?
— Есть русская поговорка, — сказал я со вздохом, — "чужая душа — темный лес". И это очень верно! В людях все намешано, все что угодно. Поди разберись в них, пойми… Мы сами себя-то не всегда понимаем, а что уж говорить — о других?!
До Певека оставалось теперь уж недалеко. Но все-таки следовало торопиться! Весна наступала неудержимо. И я, к тому же, двигался навстречу ей. А на пути моем лежало еще несколько рек, и среди них — знаменитая Колыма.
Я двигался навстречу полярному дню, и с каждой пройденной верстою день разгорался все ярче, и меркнул все медленней и неохотней… И в тот момент, когда я увидел, наконец, Колыму — была уже настоящая весна! Над речною дельтой тянулись, крича, лебединые косяки. Берега очистились от торосов. И в мутных, вздувшихся водах отражалось незакатное солнце.
Колыма! Я знал эту реку давно. Ведь именно здесь находился зловещий «Дальстрой», — одно из самых крупных лагерных управлений. Великое княжество потаенной чекистской империи "Гулаг".
Здесь я когда-то и встретился впервые с Соплей.
И оба мы, в общем, пробыли в лагерях «Дальстроя» недолго. Он ушел в побег, а я — на этап, на "большую землю"… Но все места эти я запомнил накрепко. И сейчас мне было интересно взглянуть на Колыму глазами вольного человека — увидать ее как бы в ином, новом свете… Интересно, несбыточно, дивно!
Я остановился в большом приморском селе Амбарчик. Поселился в гостинице. И с недельку отдыхал, после долгого пути. Разглядывал окрестности, наслаждался комфортом.
Наслаждался им — по праву. Теперь я мог себе это позволить. Я ведь покинул Якутию не с пустыми руками. В заплечном моем мешке лежала дюжина шкурок — песцовых и куньих — и ими я расплачивался за все услуги.
И чувствовал себя, как купец, богатым и красивым…
* * *
Богатому — хорошо! К нему все тянутся, его все любят… Я быстро в этом убедился, прибыв в Певек и связавшись с портовыми бичами.
По-английски «бич» — означает пляж, песчаную отмель. А на международном морском жаргоне — это человек, оказавшийся на мели… В сущности, я сам был всю жизнь таким вот бичом! Но эта публика вообще-то разношерстная, тут имеется немало разновидностей. Есть к примеру, бичи—профессионалы, постоянно обитающие не в море, а на «мели», в портовых кабаках. На Юге таких, кстати сказать, множество. Одесса буквально кишит ими. В дальних же, северных, холодных портах, бичей — не густо. Но, как бы то ни было, они водятся всюду! Они словно бы принадлежат к широко разветвленной, подпольной секте "морских паразитов' . Многие моряки сравнивают их с "водяными вшами". (Вши эти живут на коже моржей — и могучие звери не могут от них избавиться. И чем быстрее плывет обеспокоенное животное, тем глубже въедаются вши в его плоть!) «Профессионалы» такого сорта — пронырливы, хитры и безжалостны… Однако некоторую пользу можно все же извлечь и из них. Шныряя по берегу, они знают здесь все. Они лучше любого диспетчера осведомлены обо всех швартующихся судах. И могут (конечно, за доброе угощение) дать свежую информацию и свести с нужными людьми.