— Мне могут позвонить сюда! — сказал я директору. — И звонок это важный. Неужели же нельзя — хотя бы на этот вечер?..
— Нет, нельзя, — заявил директор. — Закон есть закон. Здесь, учтите, не частная лавочка, а государственное учреждение. Вот расплатитесь по счету — и живите себе на здоровье; пользуйтесь телефоном и всеми удобствами. Только так! И не иначе!
И добавил — с угрожающими нотками в голосе:
— А иначе — если вы затянете с оплатой — мы будем вынуждены передать ваши вещи и документы в милицию. Уж там они взыщут с вас, найдут способ! Они умеют.
— Я думал, все можно устроить по-доброму, — проговорил я устало.
— Так я — добрый! — хохотнул он, — я-то, как раз, добрый! Другой на моем месте не стал бы ждать ни одного часа. А я, все-таки, иду на уступки, даю вам фору.
— Но если уж давать фору, — сказал я, — то по-настоящему…
— Это вы о чем же? — прищурился он, — это вы все — насчет своего номера? Там уж, милок, живут.
— Он махнул пухлой, белой, лоснящейся своей ладошкой. — Там уж все занято… И не будем тревожить клиентов!
— Хорошо, — сказал я, — не будем… Но тогда разрешите, я сам позвоню — отсюда.
— Это можно, — кивнул он, — только быстро!
Я набрал иринин номер — и долго, тоскливо, вслушивался в гудки, звучащие из черной мембраны.
Ирина была сейчас единственным в городе человеком, который — как мне думалось — мог хоть в чем-то мне помочь, дать совет, сказать что-то доброе… Мне нужен был ее голос! Я жаждал его услышать.
Но голос этот молчал.
* * *
На улице я встал, поеживаясь. Поднял воротник пиджака. И хмуро глянул в ночное небо.
Погода портилась. Дул порывистый, зябкий ветер и в вышине — затмевая и слизывая звезды — расползалась густая, косматая мгла. Она пахла влагой; судя по всему, дело шло к дождю.
Все повторяется, — думал я. — Проклятая жизнь! — С тех пор, как я освободился, я только и делаю, что брожу по ночным, по пустынным, по чужим городам… Вот так же точно, минувшей зимою, я потерпел крушение в Красноярске и не знал, куда податься, и мыкался — один, без друзей и без денег. И была зябкая, ветреная тьма, и маячили огни вокзала… Вокзал! — я вдруг ожил, встрепенулся, вспомнив о нем. — Вокзал всегда выручал меня. И выручит на сей раз. В такую погоду ночевать у реки, под мостом, как-то очень скучно… Лучше уж я проведу эту ночь в тепле и на людях. И, кстати, там же — может быть — встречу Ирину!