– Покажите один крест, – сказал старший охранник. – У кого из вас троих что-то лежит сверху?
Я понятия не имела, какие именно кресты лежат у меня в чемоданчике. Я взяла тот, который мне дали. И вообще, он был закрыт на кодовый замок, а кода я не знала. «Кстати, а почему не на цифровой?» – мелькнула мысль. Мог бы олигарх разориться и на более дорогие чемоданчики. Все-таки древняя коллекция, которая передается Эрмитажу…
Игорь Прохоров опять тихо выругался. Борис Сигизмундович поднял руку ладонью к народу и объявил, что сейчас кое-что покажет, только придется пару минут подождать и не беспокоиться. Ему придется повернуться к народу спиной, чтобы открыть чемоданчик и кое-что извлечь.
– Не надо этого делать, – сказал Прохоров, лоб которого покрылся испариной.
Мне тоже эта идея совсем не нравилась. Как можно открывать чемоданчик с коллекцией на улице?! Мало ли кто затесался в эту толпу? Ведь могут вырвать, начнется куча-мала… Что угодно может произойти! Могут убить, ранить, ограбить. Неужели Борис Сигизмундович не понимает, что это глупо?!
Но Доброчинский уже достал один крест и демонстрировал журналистам, держа над головой. К сожалению, он не мог по памяти сказать, откуда именно этот появился у русского князя Алексея Воротынского.
– Завтра скажу, – пообещал олигарх-диссидент. – У меня все записано.
Тут кто-то из журналистов обратил внимание на меня и уточнил, не осталось ли в моей семье крестов, вывезенных из России. Их не осталось. У моих предков никакой крестовой в доме не было – по крайней мере, у тех, про которых известно. Наш род не такой древний, как у дяди Ричарда. В смысле, с русской стороны. Я гораздо лучше знаю историю английской ветви, и она гораздо древнее.
Олигарх тем временем убрал крест в чемоданчик и объявил, что нам пора ехать. Нас ждут, чтобы принимать коллекцию. И снова пригласил всех журналистов и их коллег на завтрашнюю пресс-конференцию.
Охранники сомкнули вокруг нас троих кольцо и повели к машинам. Основная масса журналистов разошлась – требовалось передавать репортажи в редакции, но кое-кто последовал за нами к машинам и снимал процесс рассаживания.
Борис Сигизмундович, Игорь Прохоров, старший в группе охранников, водитель и я сели в бронированный «Мерседес» (охранник – на переднее место пассажира, мы втроем – сзади). Остальные парни расселись по двум машинам сопровождения. Одна из них поехала перед нами, вторая – за нами.
У меня было как-то неспокойно на душе. Я понимала, что не успокоюсь, пока не передам чемоданчик в руки принимающей стороны. Игорь Прохоров тоже явно пребывал в напряжении. Испарина теперь появилась и на верхней губе.