После словесных угроз и выяснения отношений вновь прибывшие перешли к действиям. Я все прикидывала, потащат банкира в кухню для приведения в жизнь угроз его первой гостьи или нет? Потому что приготовить части тела банкира для приема внутрь (как обещала девица) в спальне возможности не было. Ну если только тут не решат развести костер. Например, прямо на сексодроме.
Пожара я не очень боялась. Раз уже первая гостья спустилась по трубе, то нам с Пашкой сам бог велел. Беспокоилась только за камеру. Хотя Пашка сейчас абсолютно трезв и в детстве – по его словам – много лазал по деревьям. Надеюсь, не свалится. Хотя если и свалится… Помню, поехали с опергруппой на труп. Соседи алкаша вызвали милицию – он свалился с третьего этажа и не шевелился, как они сказали дежурному. Оказалось – алкаш не только ничего не сломал, а даже не проснулся!
Однако до разведения костров не дошло, банкиру просто хорошо поддали. Он вначале визжал, потом хрюкал, затем замолк. Каждый удар сопровождался одним и тем же вопросом:
– Где драгоценности?
Только сопутствующие вопросу слова различались. Из цензурных соображений их опускаю. Вначале Глинских кричал, что у него нет никаких драгоценностей. Ему не верили. Стали бить сильнее. Опять допрашивали. Банкир больше не отвечал. Неужто убили?! Незваные гости тем временем решили покинуть спальню. Присланную Автандилом Георгиевичем девицу забрали с собой, хотя она и возражала.
Потом, судя по звукам, они немного покрушили мебель в соседних комнатах. Не исключаю, что что-то прихватили с собой.
Наконец внизу хлопнула дверь. Все стихло. Банкир тоже молчал.
– Вылезаем, – сказала Пашке.
Мы быстренько выбрались из-под кровати, отряхнулись. Я подумала, что дома придется почистить одежду. Пашка, если смотреть на состояние его одежды и рожи как единое целое, выглядел вполне нормально.
Свет в спальне горел. Банкир лежал на коврике перед кроватью и на первый взгляд не подавал признаков жизни. Только этого еще не хватало!
Я опустилась перед ним на колени и велела Пашке срочно искать аптечку. Должны же быть в этом доме какие-то лекарства? Только вот где…
Приложила палец к шее – пульс бился. Тут как раз заклокотало что-то у него в горле. Я приподняла его и подтянула к самой кровати. Усадила, прислонив спиной. Поднимать на кровать было бы тяжело.
Пашка вернулся с двумя бутылками – водки «Флагман» с черной наклейкой и французского коньяка.
– Ни нашатыря, ни фига, – сообщил. – Приложи к носу водки. Очухается – может, скажет, где искать лекарства.
Я вытащила носовой платок из кармана пиджака Глинских, от души смочила «Флагманом» и поднесла к банкирскому носу. Глинских стал шевелить ноздрями примерно так, как мой кот, когда чует валерьянку. Я еще раз поднесла платок. Пашка снимал приведение банкира в чувство. Рожа у Виктора Анатольевича опухала на глазах. Завтра, то есть уже сегодня он сможет смотреть на мир только одним глазом. Или даже половиной. Все тело было в кровоподтеках. Я решила промокнуть ссадины смоченным в водке платком. Больше обрабатывать их было нечем, а от жжения Виктор Анатольевич вполне может очнуться.