Марка Валерия Мессалины. После столкновения с армией под командованием предводителя восставших племен Батона Далматика легион был сильно потрепан. Так что наши когорты пришлись кстати.
Символом легиона был кабан, поэтому сами солдаты называли себя секачами. Головы кабанов украшали наши значки, щиты, у многих в качестве талисманов висели на шее кабаньи клыки, а знаменосцы носили вместо обычных шкур волков, пантер и медведей шкуры кабанов. Позже я ни разу не видел такого повального поклонения символу легиона.
Ничего хорошего о той зиме сказать не могу. Зима выдалась очень суровой. Холод, ежедневная тяжелая работа, маневры, караульная служба… Разве что с кормежкой дело обстояло хорошо. Рим, зная, что только мы стоим на пути варваров к сердцу Италии, не жалел ничего, лишь бы солдатам жилось сносно.
Единственное знаменательное событие за ту зиму — присяга. Для нас она была первой. В январские календы все три легиона в боевом порядке были выстроены на лагерном плацу. Перед этим вдоль плаца выставили алтари и соорудили внушительный трибунал. На краю плаца стоял старый алтарь в честь Юпитера Всеблагого Величайшего. После принесения присяги его должны были закопать в землю и взамен установить новый.
Надо сказать, обставлено все было очень внушительно. Трибуны, центурионы, всадники надели парадную форму. Сигниферы были в своих масках. Остальные — в начищенных до блеска доспехах, на шлемах — плюмажи, у ветеранов поверх панцирей — награды, щиты расчехлены, как перед боем. День выдался ясный, и все это горело на солнце так, что было больно глазам.
Сначала к нам с речью обратился Тиберий, командующий армией. Потом мы хором поклялись в верности Цезарю перед значками с его изображением. Старый алтарь Юпитера торжественно зарыли, жрецы принесли в жертву быков и баранов, и наконец мы, получив деньги и награды, прошли торжественным маршем мимо трибунала, приветствуя командующего и легатов.
На этом, если можно так выразиться, официальная часть закончилась. Неофициальную устроил Бык. Он был почитателем армейских традиций. Раньше солдаты присягали дважды. Они клялись в верности народу Рима и сенату, а затем — своим товарищам по оружию. И если нарушить первую клятву считалось военным преступлением, то нарушение второй было самым настоящим бесчестием. Вот Бык и привел наш манипул к такой присяге, заставив поклясться друг другу, что мы никогда не покинем строй, не оставим товарища в беде и будем сражаться друг за друга до смерти. Клятва была древняя. Наши далекие предки произносили ее в кругу своих соратников накануне сражения. Слова ее были просты и суровы. Мне было даже немного не по себе, когда я произносил их… Да и никто равнодушным к этой клятве не остался.