В том году, как мы знаем, Хрущев приступил к решению хлебной проблемы.
Он обратил внимание на восток. Решил распахать и засеять степные окраины державы. Мысль эта была дельная. За Уралом, простираясь на многие тысячи верст, лежали дикие ковыльные равнины. Там было где развернуться! И вот там-то приказано было теперь создавать не колхозы, а гигантские зерновые фабрики, мощные государственные предприятия, на которых отныне должны были трудиться уже не бесправные крестьяне, а обыкновенные рабочие.
Но в связи с этим вставал вопрос: как привлечь молодежь к новому, небывалому делу? Требовалось как-то уговорить ее, стронуть с места… Вот этим и занялась наша пресса.
Каждый день тогда звучали в эфире „целинные" песни, в каждом газетном номере появлялись стихи на эту тему. И было среди них немало и моих вещей. Я искренне писал в те дни о преобразовании Сибири.
Бездомный бродяга, вечный скиталец, я вдруг задумался о корнях, связующих всех нас с землею… Окружающий меня мир всегда был двусмысленным и противоречивым. Единой правды, правды для всех, я никогда не мог найти. Да ее и не было! Но вот пришел момент, когда мне на мгновение почудилось, что правда эта — в земле.
…Земля! В пыли, под проливным дождем,
сквозь сумрак вьюжный мы по ней бредем.
Цветы и злаки, руды и слова —
все в ней мы ищем. И удачи ждем.
Оттуда вышли и туда придем…
Ты верь земле. Она всегда права.
Но я писал, конечно, не одни только стихи. Прибыв в редакцию, я первое время работал в отделе писем, затем занимался оформлением газеты — рисовал заголовки, ретушировал фотографии. А позднее был назначен корреспондентом. И отбыл в глубинку — в отдаленные степные районы.
Правительственная кампания к тому времени была в полном разгаре. Первые партии новоселов, прибывших на целину ранней весною, успели уже освоиться и сделали немало… Дикая, веками дремавшая земля, дождалась, наконец, плуга. И ожила, расщедрилась, дала невиданный урожай!
В сущности, я был послан на целину для того лишь, чтобы как можно красочней описать уборку урожая. Потому-то редактор и выбрал меня, несмотря на мою неопытность. Ему ведь нужен был сейчас не столько квалифицированный газетчик, сколько поэт. Прежде всего поэт. Если бы он знал тогда, что из этого получится, он бы открещивался от поэтов, как от нечистой силы!
В России любят слово „золото" так же, впрочем, как сам металл. Его используют, как метафору, и применяют широко. Например, драгоценные сибирские меха издревле именуются у нас „мягким золотом". Вода — это „голубое золото". А, скажем, нефть — „черное"… В сущности, почти все природные богатства страны так или иначе подведены под золотую рубрику. И в ней находится, конечно же, и хлеб; так называемое „степное золото", „плещущее золото нолей".