Он вышел на крыльцо вместе с Фабелем и оглянулся на дом.
– Как вам мое жилище, герр Фабель?
– Приятный особнячок.
– Построен в двадцатые годы уже прошлого века. Его архитектор много чудесных домов построил – в основном тут, в Ротербауме. Немецкий архитектор с прекрасной репутацией, его мастерская была одна из ведущих в Германии того времени. Богатый, уважаемый и преуспевающий человек. Никаких левых дел. – Илмаз лукаво покосился на Фабеля. – Одну только промашку сделал архитектор – родился евреем. Умер в концлагере Дахау. Уморили. Параграф у них был в законе такой – про евреев. Убивать их они считали своим долгом. А человек был честный. Талантливый и знаменитый. Потому-то, герр Фабель, я между законом и моралью не тороплюсь ставить знак равенства – как бы не ошибиться. Да и немцем мне никогда окончательно не стать – насмотрелся я на них со стороны, и в полные немцы меня не тянет. Впрочем, никто и не приглашает. А вот сын моего печального опыта не имеет – ему и карты в руки. Пусть начинает с чистого листа… Я же так и останусь более или менее посторонним. И «посторонний» элемент в моей деловой деятельности, возможно, до самого конца останется. Ладно, герр Фабель, всего вам доброго. И удачи вам в охоте за этим негодяем.
Из машины Фабель позвонил в комиссию по расследованию дел об убийстве. Он уже успел озадачить Марию поисками Джона Максвейна; человек с таким именем и такой фамилией в Гамбурге что прыщ на лице – и не захочешь, а заметишь. Нечего ждать, пока Отто переберет старые счета, Мария должна быстро справиться с задачей.
И действительно, Вернер Мейер сообщил, что они уже установили адрес Джона Максвейна – где-то в Харвестехуде. Теперь собирают про него более подробную информацию.
– Тут, шеф, для вас еще сюрпризец, – сказал Вернер Мейер. – Звонил гаупткомиссар Зюльберг из Куксхавена. Просит вас срочно перезвонить. У него там пара случаев ритуального группового изнасилования. Он полагает, что это может быть как-то связано с нашим серийным убийцей… Ну и еще настырная журналистка, Ангелика Блюм, опять разыскивает вас.
– Ладно, скоро буду в управлении, – сказал Фабель.
Заводя мотор, он заметил в боковом зеркале стройную длинноволосую хорошенькую блондинку, ядреную и дьявольски молодую. Он хмыкнул и задержал на ней взгляд: где-то он ее раньше видел. Или только кажется?
В густом баритоне на том конце провода было что-то приятное. За вполне литературным произношением нет-нет да проскальзывала милая фабелевскому сердцу нижненемецкая нотка – он ведь вырос в окружении этого диалекта. Буквально через несколько фраз Фабель уловил, что полицейский из провинции – умный малый.