И вот теперь всему этому пришел конец. Ему и ей. Всем нам.
Как сейчас вижу: двери и окна в доме настежь. В дом входит отряд. На деревянном столе в глиняном кувшине охапка маков. Отряд выходит, выводят мэтра Мишеля. Бьют скульптурные изображения колесниц и летательных аппаратов из обожженной глины. Бьют прямо у порога. Деревянные и кованые уносят с собой. Мэтра уводят. Мишлина бежит следом. Соломенные волосы вразлет. Сейчас она молчит - ей перехватило дыхание и челюсти сцепило. Но я-то знаю ее сызмальства. Скоро речь к ней вернется, она заговорит и скажет им все, что она о них думает.
Оба они оказались в руках этих воцарившихся в мире воинствующих подонков, бряцающих оружием и орудиями пыток, готовых превратить в груду бездушного разлагающегося мяса бесплатную человеческую плоть. Оба они - как прежде многие другие... Отыди, - хотелось кричать мне, - отыди, сгинь, дай мне вглядеться, Сатана! Дай вобрать в зрачки и умом постигнуть образы сии, живые картины удивленных лиц, ликов и личин, хитросплетения характеров и объятий сгустки времени, пришедшегося по воле судьбы на долю мою!
Ибо есть Судьба, есть Рок, есть Провидение господне, есть происки врага рода человеческого - и есть произвол людской, и он хуже всего, ибо подл. Не слеп и не глух, не случаю подобен, не звено он в цепи, златой или ржавой, событий - но зряч, исполнен намерениями наитупейшими, вычислениями безумными, минутной рабской пакостью обнаглевшей твари, почуявшей власть над себе подобным и взалкавшей крови, - твари, распухшей до размеров мироздания! И вот мы уже в смрадной пасти, а впереди еще желудок луженый и омерзительные внутренности... твари - кость! требуха! зубы! - потому и других почитающей за ничто, что и сама ничтожество из ничтожеств... Обрети свой собственный размер, ничтожество, разбухшее до образа и подобия мира! Остановись! Хоть на мгновение.
Ибо мгновение прекрасно!
Но к кому было мне теперь обращаться? Кому молиться? На что было уповать мне, старому грешнику, по чьей вине падаль разгулялась вовсю, рукоприкладствуя, убивая с судом и следствием, достойными мистерий, и без оных?.. По чьей вине... или по чьему попустительству... да не все ли равно...
На моих руках, развязавших узел на мешке изобилия времен (да, да, да, да, это был не рог изобилия - обычный мешок, дерюга, аморфное нечто!)... и хлынуло... и обагрило... - и на моих руках кровь жертв безвинных: моих, Времени и падали. Сколь ни изображай они из себя стервятников, падаль они, да и только.
Нет мне прощения. И нет никому из нас возврата. Все мы погибли. До не знаю какого колена. Ведь младенцы невинны, потому именно суть порочны и лукавы, что всё помнят. Рая давно не было, но в душах людских семена дерев и трав его еще давали ростки; а теперь с этим покончено. Конец света начался вчера моей волею недоброй и будет продолжаться десятилетия и столетия, медленно шурша страницами, распуская свой воображаемый бутон, разматывая свой гигантский кокон.